Страница 73 из 97
– Да, – снова сказал Джона.
– Вижу, ты немногословен, – заметил я.
– Напротив, – возразил он. – Боюсь, я слишком разговорчив. Мне следовало бы молчать, пока вы ни о чём меня не спрашивали.
– Гм… ладно. Дионис рассказал, что ты предупредил его о попытках Рахиль внедрить в мою команду шпионов. Это так?
– Да. Я узнал об этом от жены и счёл нужным поставить в известность Диониса.
– Почему?
Джона с немалой долей горечи усмехнулся.
– Мои соплеменники сказали бы, что из страсти к предательству.
– Меня мало интересует, что сказали бы твои соплеменники. Я хочу знать о твоих истинных мотивах.
– Если серьёзно, – ответил он, – то я считаю, что никто не вправе вмешиваться в строительство нового Дома. По моему убеждению, это аморально и неэтично. И кроме того… В общем, я не сомневался, что в конечном итоге все шпионы будут разоблачены, и тогда частная инициатива Рахиль могла быть расценена как целенаправленная политика всего Израиля. Потому я предупредил Диониса – пока дело не приняло дурной оборот.
– Понятно, – сказал я. – Между прочим, Дионис считает тебя весьма порядочным и ответственным человеком, но слишком амбициозным и не в меру честолюбивым.
– Возможно, он прав, – не стал отрицать Джона. – Как говорят, со стороны виднее.
– Он полагает, – продолжал я, – что ты не удовольствуешься той ролью, которую я отвожу другим членам моей команды из числа отверженных, и будешь претендовать на нечто большее, чем просто обретение Дома.
– Это правда. Каждый человек стремится занять место, которое, по его мнению, он заслуживает. А я ценю себя достаточно высоко.
– Ты довольно откровенен.
– Лучше быть откровенным, чем лукавым.
– Ну раз так, то скажи откровенно, какими ещё соображениями, помимо порядочности, ты руководствовался, открыто выступая против политики Рахиль? Ведь это стоило тебе места королевского советника.
– Зато я добился расположения Амадиса, а многие дети Света постепенно перестали видеть во мне чужака. Что же касается политического курса Рахиль, то он был изначально обречён. Я предвидел тот день, когда Амадис, чтобы избежать междоусобицы, всё-таки уступит светскую власть Брендону, и тогда моя лояльность будет… БЫЛА БЫ зачтена. Но гибель Рахиль перечеркнула все мои планы. Я не мог оставаться в Доме, который вот-вот вступит в войну с моим народом.
– А почему вообще ты принял подданство Дома Света?
– Во-первых, потому что его приняла моя жена. А во-вторых, и это, пожалуй, главное, в Израиле мне все равно ничего не светило. Формально я принадлежу к королевской семье, но вместе с тем я незаконнорожденный и полукровка. К тому же детство и юность я провёл в мире простых смертных, даже не подозревая о своём происхождении. Вы, конечно, обратили внимание на мой акцент.
– Английский, – сказал я. – Нет, скорее американский.
– Я был гражданином Конфедерации, – подтвердил мою догадку Джона. – И я покривлю душой, если скажу, что очень привязан к Земле Обетованной.
– То есть, ты так и не прижился в Доме Израилевом?
– Увы, да. Будь я ПРОСТО полукровкой и незаконнорожденным, никаких проблем с моей ассимиляцией не возникло бы. Но себе на беду я оказался сыном Исайи Бен Гура, и одним этим фактом нажил себе много врагов среди ближайших родственников. Если бы я только знал, что всё так обернётся, то скрыл бы свидетельства своего происхождения.
Я вздохнул.
– Если б мы могли предвидеть будущее, то были бы не людьми, а богам и… Кстати, о богах. Я не собираюсь строить сакральное государство, мой Дом будет светским, но в основе своей христианским. Тебя это не смущает?
Джона внимательно посмотрел на меня и произнёс:
– Амадис говорил мне о вашей манере давать вполне определённые ответы иносказательно, облекая их в форму вопросов. Он называет это уклончивостью наоборот.
– М-да, – сказал я задумчиво и немного растеряно. – Амадис верно подметил. Признаю, есть у меня такая привычка. Это проистекает из того, что зачастую я принимаю решения на бессознательном уровне, опираясь не на логику, а на интуицию… Однако вернёмся к нашим баранам.
– Вы насчёт религии?
– Да.
– Честно говоря, меня это мало волнует. По своим убеждениям я агностик, а что касается этических норм, то иудаизм и христианство исповедуют схожие ценности; в мире, где я родился, они называются общечеловеческими. В конце концов, Иисус был сыном Израиля. – Тут Джона ухмыльнулся. – Знаете, многие мои соплеменники втайне гордятся этим фактом, хотя и считают христианство ересью. Между прочим, ваш Дом намерен признать верховенство Иоанна, или же вы примкнёте к последователям Симона-Петра?
– Не знаю, – покачал я головой. – Сейчас наши священнослужители только свыкаются с тем, что Иисус, которого они чтили, на самом деле был лишь резонансным проявлением настоящего Иисуса. Идут затяжные дискуссии, уточняются многие постулаты, в ближайшее время патриарх Иерусалимский намерен созвать внеочередной собор – и тогда мне придётся несладко. – Я вздохнул. – Очень несладко.
– На этот собор будут приглашены представители петристов и иоаннитов?
– Чтобы они передрались там? Нет, боже упаси. Я сам выступлю с докладом и постараюсь объективно обрисовать настоящее положение дел в Экваторе. Скорее всего, вместе с новым Домом возникнет и новая ветвь вселенского христианства. Архиепископ Авалонский предложил любопытную идею насчёт вторичной божественной манифестации… – Я умолк и взглянул на часы, показывающие время Царства Света. Разговор о религии напомнил мне, что близится к концу торжественное богослужение в Главном храме Митры. – Ну ладно, мне пора. У тебя день на сборы и прощание с Экватором. Если не передумаешь, жди меня завтра в Сумерках. Мы отбываем сразу после моей и Брендона встречи с царём Давидом.
– Вы будете вести переговоры? – поинтересовался Джона.
– Переговоры будет вести Брендон, – уточнил я. – Ведь он король Света. Моё в них участие ограничится ролью наблюдателя. Поэтому не опаздывай – если переговоры затянутся, я не буду ожидать их конца. У меня очень много дел в Срединных мирах.