Страница 9 из 9
Дно океана опустело. Одиноко маячил тусклый луч света, освещавший фосфоресцирующую взвесь из частиц глины и микроводорослей. Глухие отзвуки извержения и рассеянный багряный свет придавали подводному ландшафту зловещую окраску. Казалось, все здесь застыло в ожидании роковых событий...
Кавергин вернулся через час. Он привез с собой тюк с инструментами и материалами. Здесь был тол в аккуратных цилиндриках, подрывная машинка для подводных работ и ручной электробур.
В ушах у Игоря Васильевича еще стояли шум аплодисментов и крики "ура" на палубе "Шокальского", грянувшие, когда стало известно, что батискаф найден.
- Я не подрывник, - сказал он капитану, выслушав его наставления. - Но, кажется, я вас понял и постараюсь сделать все так, как вы мне советуете.
Кавергин постучал внутрь батискафа. Там долго не отвечали. Наконец, раздались слабые удары. "Воздух... что-то с воздухом... баллон израсходован полностью..."
Игорь Васильевич оцепенел. Это было неожиданно. Кислорода в баллоне должно было хватить по крайней мере еще часа на четыре. Обыкновенно батискаф полностью обеспечивается работой углекислотной установки. Баллон с кислородом - это аварийный запас.
И вот... Что-то произошло.
Кавергин принялся торопливо сверлить дыры под заряды. Передвигаться по вязкому мягкому грунту было тяжело, и он как-то очень быстро устал. Когда все было готово, в глазах у него уже плыли темные круги. Он оттащил подрывной ящик подальше от лавовой глыбы, в которой, как жук в янтаре, покоился батискаф.
"Шестнадцать погружении на такую глубину даже кашалот не выдержит", мелькнула вялая мысль. Медленным движением он замкнул контакты. Резкий треск, словно разорвали полотнище, на миг ошеломил его. Ил вздыбился густым желтым облаком и закрыл поле зрения. Кавергин подождал, пока ржавые потоки придонной грязи немного осели, и поплыл к месту взрыва. Ни батискафа, ни лавы он там не обнаружил. "Вырвались... Живы ли?" - подумал он и внезапно ощутил страшную усталость. Тело его было разбито и бессильно. Каждое движение давалось с трудом.
Он немного поплавал в темном киселе в районе взрыва, натыкаясь на мелкие кусочки камней. Казалось, ему жаль покидать это место.
"Подъем", - с большим усилием воли подал он сам себе команду. И вдруг обнаружил, что с ним нет водяной ракеты. Быстрыми суетливыми движениями он подплыл к подрывному ящику, затем вернулся назад... Ракеты не было. Внезапно он вспомнил: двигатель остался возле батискафа! Трубка мешала ему сверлить дыры, он снял ее и бросил в небольшую выемку на камне. В спешке позабыл о ней и теперь либо двигатель погиб при взрыве, либо, безвозвратно утерянный, покоится на илистом дне. Найти его нечего и мечтать. Это не батискаф.
Кавергин посмотрел вверх. Может, впервые за все время он ощутил тысячетонную тяжесть воды, нависшую над головой. Ему стало очень холодно, хотя обогрев костюма был включен на полную мощность.
"Три километра... Много..."
Он медленно поплыл вверх, осторожно шевеля ластами. Острая режущая боль в боку заставила его на миг остановиться. Затем он вновь поплыл все выше и выше. Но ему казалось, что он опускается вниз. Это странное двойственное чувство овладевало им все больше, пока не наступило полное безразличие ко всему, что его окружало, и он уже не интересовался, куда плывет...
"Шокальский" делал двадцать узлов в час. Все меньше миль оставалось до Владивостока. Мухин и Хитров стояли на палубе, задумчиво глядя на пенистые барханчики волн. Во все стороны распахнулась необъятная синь и тишина.
Высокий седовласый капитан поднялся по трапу на мостик. Сдержанным кивком ответил он на приветствие.
Мартин Августович смотрел вперед, но видел он не океанские просторы. Перед ним стояло лицо Кавергина. Как радостна была их встреча, когда он прилетел в ту ночь на вертолете. Как лучезарно он умел улыбаться... Он сказал тогда:
- А все-таки вы пришли в науку, Мартин Августович. Вы же теперь капитан научно-исследовательского судна. Оказывается, можно слить разнообразные стремления человека всего лишь в одной профессии? А, Мартин Августович?
Капитан почувствовал комок в горле. Он судорожно глотнул и склонился над картой.
Высоко над мостиком в синеве неба рядом с красным флагом трепетал на ветру бело-голубой вымпел. Все встречные корабли узнавали по нему научно-исследовательское судно и приветственно гудели.
Кругом только волны и небо, и очень далеко еще до земли.