Завет Холкрофта

Капельки пота выступили на лбу у Ноэля.

— Что вы хотите сказать?!

— Не думаю, что старик когда-нибудь имел отношение к Дахау. А если и имел, то лишь как член администрации. Кроме того, никто не знал его в доме по его официальному адресу, никто никогда не видел его в синагоге. Думаю, он был нацистом.

— Каким образом все это связано с моим отцом? — еле выдавил Ноэль.

— Через вас. Я еще не уверен, как именно, но через вас.

— Через меня? — Сердце его колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть.

— Да. В Рио вы сказали Андерсону, что кто-то по имени Графф пытался убить вас. Он — нацист и убийца. Андерсон говорит, вы помешались на этих двух вещах, но я так не думаю. Я верю вам.

— Я действительно был как помешанный, но не думал связывать одно с другим. Это недоразумение. — Ноэль с трудом подбирал слова. — Графф — параноик, вспыльчивый германец, поэтому я и назвал его нацистом. Это все. Он решил, что я собираю на него материал — фотографирую его дом, сад...

— Я сказал, что верювам, Холкрофт, — прервал Ноэля Детектив. — И у меня есть на то основания.

— Какие? — Он вдруг испугался. Смерть отца казалась теперь предупреждением. «Возмездие». «Одесса». Да-да, именно предупреждением! Необходимо защитить мать!

Майлз говорил, но Ноэль уже не слышал его; паника охватила Холкрофта. Майлза необходимо остановить! Нельзя подпускать его близко к делам Женевы.

— Эти люди в самолете, что пытались убить вас, — немцы, — объяснял детектив. — Они использовали паспорта двух американцев, убитых в Мюнхене пять лет назад, но на самом деле они — немцы. Пули, которыми застрелили этих американцев в аэропорту Кеннеди, были выпущены из немецкого пистолета «Хеклер и Кох». А глушитель сделан в Мюнхене. Угадайте теперь, куда именно старик ездил в Германию? В шести поездках, по крайней мере, я уверен.

— В Мюнхен? — прошептал Ноэль.

— Точно. В Мюнхен. Где все началось и с успехом продолжается и по сей день. Кучка нацистов бьется друг с другом вот уже тридцать лет, с тех пор, как закончилась эта чертова война, и вы, Холкрофт, в самом центре этой борьбы. Вот мне и хочется узнать почему.

Ноэль чувствовал себя вконец истощенным.

— Оставьте это. Все равно вы ничего не добьетесь.

— Я могу, могу добиться кое-чего! Я могу предотвратить новое убийство, черт бы вас побрал!

— Вы что, не понимаете? — сказал Холкрофт с болью. — Я говорю так только потому, что он был моим отцом. Ничто не может решиться там, в Нью-Йорке! Только здесь! Дайте мне время, ради всего святого, дайте мне время! И тогда я вернусь.

— Сколько?

— Месяц.

— Слишком много. Половина. У вас есть две недели.

— Майлз, пожалуйста...

В трубке что-то щелкнуло. И связь с Нью-Йорком прервалась.

Две недели!Боже, но это невозможно!

Но это должно стать возможным. Через две недели все будет уже позади. И Ноэль сможет остановить Майлза от продвижения вперед.

Филантропическое агентство с активом семьсот восемьдесят миллионов долларов заявит о себе спокойно, без шума. «Одесса» будет разоблачена, а «Возмездие» — уничтожено. Но произойдет это только тогда, когда три молодых человека — три славных отпрыска досточтимых семейств — предстанут перед женевским банком. Это обязательно случится, Ноэль был свято уверен в этом, но прежде он должен был защитить свою мать. Нужно связаться с Альтиной и убедить ее исчезнуть на несколько недель. Но как объяснить ей все это? Никогда она не подчинится ему. Ни за что не послушает сына, если верит, что муж ее был убит. Боже праведный, что же делать?

— Алло, алло, мсье! — В трубке послышался голос оператора. — Вы заказывали Нью-Йорк?

Холкрофт так быстро бросил трубку, что аппарат задребезжал. Не мог он сейчас говорить с матерью. Не сейчас. Нужно все как следует обдумать. Сколько всего предстояло ему обдумать, сколько всего предпринять.

Определенно он сходил с ума.

Глава 19

— Он свихнется, — говорил блондин, держа в руках телефонную трубку в аэропорту Геленикон в Афинах. — Должно быть, он уже в курсе последних событий. Этот удар будет трудно перенести. Он, должно быть, в растерянности. Передай нашему человеку в Париже, чтобы не оставлял его последующие двадцать четыре часа. Нельзя позволить ему вернуться в Америку.

— Он и не вернется, — ответила Гретхен Бомонт, находясь за тысячу миль от собеседника.

— Неизвестно. Психологические стрессы — вещь серьезная, а наш герой и так болезненно неуравновешен. Но к счастью, он поддается руководству. Он с нетерпением ждет меня, чтобы, наконец, услышать ответы на бесчисленное множество загадок, терзающих его. Но все должно произойти постепенно. Пусть сначала едет в Берлин. На день или два. К Кесслеру.

— Может, подключить его мать? Она могла бы помочь.

— Ни в коем случае. Это очень опасно.

— Тогда каким образом ты внушишь ему мысль о поездке в Берлин? — спросила Гретхен, будучи сама в Англии.

— Не я, — ответил Джон Теннисон. — Постараюсь убедить нашу сестру подтолкнуть его к этому решению. Она, безусловно, попытается связаться со мной.

— Будь осторожен с ней, Джон.

— Постараюсь.

Холкрофт прогуливался по набережной Сены, не замечая холодного порывистого ветра, что дул с реки. Еще час назад он был полон сил и уверенности в себе, а сейчас опять растерян и подавлен. Необходимо собраться и снова четко и беспристрастно оценить все обстоятельства дела. Час назад он был убежден, что единственный человек, на которого можно рассчитывать, — брат Хелден. Теперь это уже казалось сомнительным. Потерявший управление автомобиль на нью-йоркской улице, унесший жизнь любимого человека, бывшего Ноэлю единственной опорой, очень уж походил на поезд, необъяснимо сошедший с рельсов в лондонском метро. И в том и в другом случае — весьма странный несчастный случай, а скорее всего, казнь, приведенная в исполнение.МИ-5... Дэвид Майлз, полицейское управление, Нью-Йорк...

Встреча с Теннисоном уже не казалось ответом на эти и многие другие вопросы; вновь возникла тень Тинаму.

Однажды придет человек и расскажет о странном договоре...Теннисон ждал этого человека, но теперь нет никакой уверенности, что причина осталась прежней. Может, он продал договор за более высокую цену. И если это действительно так, то он так же в ответе за смерть Ричарда Холкрофта, как и человек за рулем злосчастной машины. Если все так, Теннисон живым не уйдет. Сын отомстит за отца, искупит свою вину.

Ноэль остановился, облокотился о бетонный барьер на набережной, ужасаясь своим мыслям. Фактически, он готовил себя на роль убийцы. Завет его, как оказывалось, имел цену куда более страшную, чем он мог себе представить.

Он бросит в лицо Теннисону бесспорные факты и будет пристально следить за реакцией сына Вильгельма фон Тибольта. И тогда он сразу поймет, где ложь, а где правда. Господь Бог не оставит его, надеялся Холкрофт.

Спокойно. Сознание Ноэля прояснялось. Каждый шаг, каждое движение должно быть тщательно обдумано и выверено. И осторожность при этом не должна мешать делу, тормозить развитие событий.

Прежде всего, теперь он не может свободно передвигаться, действия его скованы. Самое страшное из возможных предупреждений он уже получил — убийство близкого человека. Предупреждение это повлекло за собой страх и ярость, но было принято. Страх сделает его предельно осторожным, а ярость придаст мужества. Выбора не было — вперед!

Далее, его мать. Что же сказать ей, чтобы не вызвать подозрений? Как бы то ни было, она должна поверить ему. Если только на мгновение она представит, что смерть мужа — работа человека, порожденного Третьим рейхом, то в бешенстве поднимет свой голос, включится в борьбу. И первый шаг ее в этой борьбе станет последним. Это очевидно. Что же придумать, чтобы все выглядело правдоподобно?

Ноэль двинулся дальше, ничего не видя перед собой. И тут же столкнулся с невысоким мужчиной, идущим навстречу уткнувшись в газету.