Завет Холкрофта

Между тем водитель черного автомобиля остался сидеть за рулем. Альтина стала вглядываться; надеясь узнать в нем Ноэля. Но это был не он. Лицо его не удавалось хорошо разглядеть, Альтина только заметила, что волосы у него светлые.

— Миссис Холкрофт, я полагаю, находится в машине? — спросил пилота крепыш в очках. Он говорил по-английски, но с явным немецким акцентом.

— А еесын, стало быть, в вашей? — отозвался тот.

— Пожалуйста, попросите миссис Холкрофт выйти.

— Попросите ее сына сделать то же самое.

— Не надо создавать лишних сложностей. У нас все расписано по минутам, нет времени.

— У нас тоже. В вашей машине, мсье, всего один человек. И его внешность не соответствует описанию ее сына.

— Мы отвезем к нему миссис Холкрофт.

— Мы отвезем егок миссис Холкрофт.

— Прекратите!

— Что прекратить, мсье? Мне заплатили — как наверняка заплатили вам. И мы оба делаем то, что нам велено, разве не так?

— У меня нет времени на препирательства с вами! — прорычал немец и заковылял мимо пилота к его машине. Пилот покачал головой:

— Я бы посоветовал вам отыскать время. Так как миссис Холкрофт вы там не найдете.

— Ты, сука! Где женщина?

—Я бы попросил вас также не оскорблять меня. Я родом из Шалона-на-Марне, где вы дважды побеждали, и меня вырастили в духе нетерпимости к подобным оскорблениям с вашей стороны.

— Где женщина?

— Где ее сын?

Немец вынул правую руку из кармана пальто. В ней оказался пистолет.

— Вряд ли тебе заплатили больше, чем стоит твоя жизнь. Где она?

— А вам, мсье? Вам, должно быть, заплатили достаточно, чтобы вы могли застрелить меня и так ничего и не добиться...

Раздался оглушительный выстрел. У ног пилота взметнулось облако пыли. Альтина в ужасе обхватила дерево руками.

— Теперь, француз, ты,надеюсь, видишь, что деньги для меня не так важны, как эта женщина. Так где она?

— Ах эти боши! — презрительно произнес пилот. — Дай вам в руки оружие, и вы теряете голову. Вы не меняетесь... Если вам нужна эта женщина, то предъявите мне ее сына, и я отвезу его к ней.

— Ты мне скажешь, где она! — Немец поднял руку, наводя пистолет прямо в лицо пилоту. — Сейчас же. Ну!

Альтина увидела, как дверца черного автомобиля распахнулась. Громыхнул выстрел, затем другой. Пилот кинулся ничком в дорожную пыль. Немец, вытаращив глаза, закричал:

— Иоганн? Иоганн!..

Прозвучал еще один выстрел. Немец рухнул наземь посреди дороги. Пилот кое-как поднялся на ноги.

— Он чуть было не убилвас! — прокричал водитель чужой машины, словно сам с трудом веря себе. — Мы знали, что он немного ненормальный, но не настолько. Не знаю, что и сказать...

— Чуть было не убил меня?.. — переспросил пилот так же недоуменно. — Но это же бессмысленно!

— Конечно бессмысленно, — подхватил блондин. — Наоборот, вашеусловие было вполне разумным. Для начала помогите мне оттащить его в лес и забрать у него документы. А потом езжайте со мной.

— Кто вы?

— Друг Холкрофта.

— Хотелось бы верить.

— Вы убедитесь.

Альтина была в состоянии лишь оставаться в своем укрытии. Ноги ее ослабели, в горле пересохло, а глаза так болели, что она вынуждена была несколько раз закрывать их, чтобы утихла резь.

Блондин и пилот волоком оттащили тело в лес и бросили, не доходя до нее метров шесть. Теперь наставления пилота обрели для Альтины новый смысл. Он оказался прав.

— Я еду за вами на своей машине, мсье?

— Нет. Выключите фары и садитесь ко мне. За вашей машиной мы вернемся утром.

Пилот сделал, как ему было сказано, но потом его словно бы охватили сомнения.

— Я не хочу оставлять машину так близко от трупа.

— Мы заберем ее отсюда еще до рассвета. Ключи у вас с собой?

— Да.

— Тогда поспешим! — заторопил блондин. Охватившее пилота облегчение можно было определить по его молчанию. Новых протестов с его стороны не последовало. Через считанные секунды черный автомобиль рванулся с места, и они исчезли из виду.

Альтина рывком оттолкнулась от дерева и вскочила на ноги. Она попыталась точно вспомнить последние слова пилота, обращенные к ней: «Под капотом машины... маленькая магнитная коробка... запасные ключи... отправляйтесь к аэродрому... где мы приземлялись... Атерризаж Медок...»

Атерризаж Медок. На западном берегу озера. Пять минут спустя, перепачканная смазкой, она вела машину по бегущей вдоль берега дороге на юг, в направлении Женевы. Постепенно нога ее стала чувствовать себя уверенней на педали газа, руки перестали судорожно сжимать руль и расслабились. В голове ее вновь понеслись чередой мысли.

«Атерризаж Медок. На западном берегу озера. В пятнадцати-двадцати километрах к северу от города...» Если сосредоточить свои мысли лишь на этой короткой темной полосе вблизи берега с газовыми насосами, установленными на единственной пристани, то ей, возможно, удастся унять бешено стучащее сердце и лихорадочное дыхание.

«Атерризаж Медок. Господи, прошу Тебя, помоги мне отыскать его! Дай мне дожить до этой минуты и до встречи с сыном! Господи Боже мой! Что я натворила? Лгать на протяжении тридцати лет!.. Какое страшное предательство, какое позорное клеймо!.. Я должна найти его!»

Хелден сидела прямо за спиной у пилота в маленьком гидросамолете. Под юбкой чувствовался сделанный доктором бандаж: плотный, но не мешавший кровообращению. Рана время от времени давала о себе знать, однако захваченные таблетки ослабляли боль, так что ходить она могла спокойно. Но даже если бы не могла — она бы себя заставила.

Пилот откинулся назад, полуобернувшись к ней:

— Через полчаса после приземления вас отвезут в ресторан на берегу озера, где вы сможете взять такси до города, — прокричал он. — Если вам потребуется в ближайшие две недели вновь прибегнуть к нашим услугам, то на это время нашей базой будет частная полоса Атерризаж Медок. Рад был такой пассажирке.

Глава 41

Эрих Кесслер не был человеком физически сильным, но одобрял физическое насилие, когда его применение было продиктовано практическими целями. Одобрял как наблюдатель и теоретик, а не как практик. Однако на сей раз выбора у него не было, и времени на поиски альтернативы — тоже. Ему неизбежно предстояло стать частью творящегося насилия.

Холкрофт поставил его в безвыходное положение. Этот любитель смешал все карты, назначил собственные козыри и играл на них с пугающей проницательностью. Хромосомы Генриха Клаузена явственно сказывались в его отпрыске. Теперь приходилось заново подчинять Холкрофта своему контролю и перестраиваться.

Среди толпящихся в вестибюле Эрих выбрал подходящего ему человека: газетчика, и, судя по его свободной манере держаться и умелому обращению с блокнотом и карандашом, хорошего.

Кесслер приблизился к нему и обратился вполголоса:

— Вы журналист из... Как называется ваша газета?

— "Женев суар", — ответил тот.

— Просто ужасно — все, что тут случилось. Бедняга. Какая трагедия... Я здесь стою уже некоторое время и не могу решить, кому же рассказать то, что мне известно. Дело в том, что я попросту не имею права быть замешанным в этом деле.

— Вы постоялец этого отеля?

— Да. Я сам из Берлина. Часто приезжаю в Женеву. Совесть велит мне сейчас же идти в полицию и сообщить им все, что я знаю. Но мой адвокат говорит, что мое признание может быть неверно истолковано. Я здесь по делам, и это может мне повредить. И все же я обязан сообщить...

— Какого рода информацией вы располагаете? Эрих печально посмотрел в глаза журналисту:

— Я, скажем так, был близко знаком с убитым.

— И что?

— Только не здесь. Мой адвокат велел мне держаться в стороне от всего этого.

— Вы хотите сказать, что замешаныв случившемся?

— О нет,слава Богу! Ничего подобного, вовсе нет. Просто я располагаю... кое-какими сведениями. Возможно, я даже мог бы назвать пару имен. Но неофициально — на то есть свои... причины.