Протокол 'Сигма'

- Это школьный учитель Дарнелла, - чуть слышно сказала мать Дарнелла, почти не шевеля разбитыми губами.

- А вы... Вы опекун Дарнелла? - спросил Бен, обращаясь к Орландо.

- Черт возьми, лучше сказать, что я теперь его учитель. Только я учу его тому дерьму, которое ему необходимо знать. В отличие от вас.

Теперь Бен увидел и Дарнелла; от страха мальчик казался младше даже своих десяти лет, но все же он неслышно вошел в кухню, чтобы присоединиться к ним.

- Уходи, Дарнелл, - полушепотом приказала мать.

- Дарнеллу ни к чему забивать башку всем этим дерьмом, - заявил Орландо с улыбкой, выставлявшей напоказ ровный ряд сверкающих золотых зубов. Дарнелл должен учиться двигать камни.

Бен почувствовал себя так, словно его ударили. "Двигать камни" - на жаргоне означало продавать крэк.

- Он же учится только в пятом классе. Ему всего лишь десять лет.

- Попали в самую точку. Малолетка. Копы отлично знают, что их бесполезно хватать. - Орландо снова рассмеялся. - Впрочем, я дал ему хороший выбор: торговать камнями или торговать своей задницей.

Эти слова, эта низкая жестокость, составлявшая суть этого человека, вызывали у Бена глубокое отвращение, но он заставил себя говорить спокойно.

- Дарнелл самый способный ученик в своем классе. Вы обязаны позволить ему добиться успеха.

Орландо фыркнул.

- Он отлично проживет на улице, как жил я.

А потом Бен услышал дрожащий голос Дарнелла; хотя он и срывался, но все же звучал решительно.

- Я не хочу больше этим заниматься, - заявил мальчик Орландо. - Мистер Хартман знает, что лучше. - И добавил громче и смелее: - Я не хочу быть таким, как вы.

- Дарнелл, не смей! - воскликнула Джойс Стюарт и вся сжалась, ожидая удара.

Но было поздно. Орландо резко извернулся и нанес десятилетнему мальчику удар в челюсть, от которого тот в буквальном смысле слова вылетел за дверь. После этого он обернулся к Бену.

- А теперь проваливайте-ка отсюда. Хотя лучше я помогу вам.

Бен почувствовал, что его до краев наполнила ярость. Орландо толкнул его раскрытой ладонью в грудь, но вместо того, чтобы отшатнуться, Бен сам ударил его, целясь кулаком в висок, затем ударил левой и принялся колошматить здоровяка, словно боксерскую грушу. От неожиданности Орландо застыл на несколько мгновений, оказавшихся решающими, а когда он пришел в себя, то его мощные руки могли лишь без толку колотить Бена по бокам расстояние между ними было слишком маленьким для того, чтобы нанести сильный удар. К тому же, по-видимому, безумие гнева в какой-то мере заменяло анестезию; так или иначе, но Бен совершенно не чувствовал сокрушительных ударов, и вдруг Орландо мягко осел на пол. Впрочем, это был лишь нокдаун, а не нокаут.

Глаза Орландо снова уставились на него, но теперь наглый вызов в них сменился опасением.

- Вы сошли с ума, - пробормотал он.

Может быть, подонок прав? Что на него нашло?

- Если вы позволите себе еще раз хоть пальцем тронуть Дарнелла, произнес Бен с подчеркнутым спокойствием, которого вовсе не ощущал, - я убью вас. - Чтобы усилить эффект, он говорил медленно, делая паузы между словами. - Надеюсь, мы понимаем друг друга?

Немного позже от своей приятельницы Кармен, работавшей в отделе социального обеспечения, Бен узнал, что Орландо в тот же день покинул Джойс и Дарнелла и больше к ним не возвращался. Впрочем, если бы Бену и не сказали об этом, он сам пришел бы к такому выводу при виде того, насколько лучше стала успеваемость Дарнелла, да и вообще его состояние.

- Ладно, парень, - сказал тогда Орландо, понизив голос. Он смотрел на Бена, лежа на полу кухни, и даже не пытался подняться. Потом он закашлялся и пробормотал: - Знаете, мне не нужны лишние неприятности. - Он еще несколько раз кашлянул и добавил: - Вы сошли с ума. Вы сошли с ума.

- Мистер Хартман, не будете ли вы так любезны приложить большой палец правой руки вот сюда? - Шмид указал на маленькое белое устройство; внизу на нем было написано "Идентификация отпечатков", а повыше сиял рубиновым цветом овальный стеклянный глазок.

Бен приложил к овальному стеклу большой палец правой руки, а затем левой. На экране компьютера, который стоял так, что он мог искоса видеть экран, немедленно появились огромные отпечатки его пальцев.

Шмид набрал несколько цифр и нажал "ввод". Противно запищал модем. После этого детектив снова повернулся к Бену и проговорил извиняющимся тоном:

- Теперь они отправились прямо в Берн. Через пять или десять минут мы все узнаем.

- Что узнаем?

Детектив поднялся с места и, жестом приказав Бену следовать за ним, вернулся в первую комнату.

- Узнаем, существует ли ордер на ваш арест в Швейцарии.

- Я думаю, что, если бы он существовал, я помнил бы об этом.

Шмид долго смотрел на него, прежде чем заговорить.

- Я знаю людей вашего типа, мистер Хартман. Для богатых американцев, таких, как вы, Швейцария - это страна конфет, банков, часов с кукушкой и лыжных курортов. Вам хотелось бы считать каждого из нас своим Hausdiener, своей прислугой, не так ли? Но вы знаете, что такое Швейцария на самом деле? На протяжении многих веков все европейские державы стремились превратить нас в свое герцогство. Ни у кого ни разу ничего не вышло. Теперь, похоже, это рассчитывает сделать ваша страна с ее могуществом и богатством. Но здесь вы - как это говорят у вас? - не можете позвонить, чтобы вам принесли счет. В этом учреждении вам не будет никакого шоколада. И уж, конечно, не вам решать, когда и по какой причине вас освободят. - Он откинулся на спинку своего кресла и добавил, улыбнувшись с чуть ли не искренним видом: - Добро пожаловать в Швейцарию, герр Хартман.

Как будто в ответ на это издевательское приветствие в кабинет вошел новый человек, высокий и худой, в жестко накрахмаленном белом докторском халате. Он носил очки без оправы и имел маленькие щетинистые усики. Даже не подумав представиться, он указал на часть стены, выложенную белым кафелем, на котором были четко видны деления шкалы для измерения роста.

- Будьте любезны встать туда, - приказал он.

Стараясь на выказывать раздражения, Бен прислонился спиной к кафелю. Лаборант измерил его рост, а затем подвел его к белой раковине, повернул рычаг, выдавив белую пасту, и велел Бену вымыть руки. Мыло хорошо пенилось, но все равно было шершавым и сильно пахло лавандой. После этого лаборант размазал по стеклянной пластине специальные липкие чернила, и Бену пришлось приложить обе ладони к чернилам. Направляя руку Бена длинными тонкими, наманикюренными пальцами, полицейский лаборант сначала заставил его положить ладони на промокательную бумагу, чтобы снять излишек краски, а потом аккуратно отпечатал каждую ладонь в квадратах на специальной форме.