Дао де Дзин

-- Поистине, вот что хотелось бы мне, единственному, знать!

-- Как раз этому учат Конфуций и Мо Ди. Конфуций в Мо Ди стали государями, не имея царства, и управляли, не имея подданных. Все люди в мире, мужчины и женщины, стояли на цыпочках и смотрели в их сторону, вытягивая шеи, желая угодить им и уберечь от невзгод. Вы, ваше величество, владеете десятью тысячами колесниц. Если вы захотите быть таким, как эти мужи, то все люди, живущие в границах вашего царства, будут благоденствовать. Тогда вы намного превзойдете Конфуция и Мо Ди.

Царь Кан не нашелся что ответить, Хуэй Ан же не мешкая ушел.

Царь сказал людям своей свиты:

-- Как ловко говорил этот гость! Мне, единственному, и возразить нечего!

Глава III. ЦАРЬ МУ [25]

Во времена чжоуского царя My из страны на далеком Западе пришел кудесник, который мог проходить сквозь огонь и воду, входить в камень и металл, переворачивать горы, поворачивать реки вспять, поднимать в воздух целые города, летать в пустоте и не падать и беспрепятственно проходить через всякие твердые предметы. Не было конца всяким чудесным явлениям, которые он мог вызывать. Но он умел творить превращения не только вещей, но и в мыслях людей. Царь My чтил его, как божество, и прислуживал ему, как господину. Он отвел ему покои в царском дворце, посылал ему мясо жертвенных животных и лучших танцовщиц, чтобы развлечь его. Но кудесник счел царские палаты слишком убогими, чтобы жить в них, блюда с царской кухни слишком грубыми, чтобы есть их, а царских танцовщиц слишком уродливыми, чтобы развлекаться с ними. Тогда царь My построил для него новый дворец, призвав для его строительства лучших мастеров по глине и дереву и лучших знатоков лаков и белил. К тому времени, когда башня была закончена, царская казна совсем опустела. Эта башня высотой в семь тысяч саженей возвышалась над горой Чжуннань, и ее называли "Башней, пронзающей небеса". Царь поселил в ней прекраснейших девушек из областей Чжэн и Вэй и повелел умаслить их волосы изысканными благовониями, вытянуть их густые брови, украсить их шпильками и серьгами, одеть их в тончайший холст, отороченный блестящим шелком из Ци, напудрить их лица и подчернить брови, украсить нефритовыми подвесками и обрызгать их настоем из душистых трав. Он велел им исполнить мелодии "Принимаем облака", "Шесть драгоценных яшм", "Танец Девяти поклонов" и "Утренняя роса", чтобы развеселить кудесника, и поднес ему самые дорогие кушанья. Каждый месяц он подносил кудеснику драгоценные одежды, каждое утро -- изысканнейшие яства. Кудесник был по-прежнему недоволен, но все же согласился жить в башне за неимением лучшего.

Спустя некоторое время он пригласил царя на прогулку. Схватившись за его рукав, царь взлетел с ним на самую вершину неба и попал в его дворец. Этот дворец был построен из золота и серебра, усыпан жемчугом и нефритом. Стоял он выше облаков и дождей, и нельзя было понять, на чем он держался. Издали он казался пышным облаком. Все, что видел там глаз и слышало ухо, обоняли ноздри и пробовал язык, было неведомо земному жителю. Тут царь и вправду уверовал в то, что сподобился услышать "совершенную музыку средоточия Небес" в Чистом Граде Пурпурной Звезды [26], где обитает Небесный владыка. Когда же он посмотрел вниз, то его собственные дворцы и террасы показались ему комьями грязи и кучами хвороста.

Царь My прожил на Небесах, как ему казалось, двадцать или тридцать лет и ни разу не вспомнил о своем земном царстве. Тут кудесник снова пригласил его на прогулку, и они пришли в такое место, где вверху они не видели солнца и луны, а внизу не видели рек и морей. От яркого света и черных теней у царя рябило в глазах, и он не мог ничего видеть; звуки расплывались в многоголосом эхе, и' царь не мог ничего слышать. Все органы его тела и все чувства в нем перемешались, мысли неслись куда-то без удержу, разум померк. Тут он стал просить кудесника вернуться обратно. Кудесник толкнул его, и он полетел куда-то в пустоту.

Очнулся он в своем дворце, а его слуги стояли рядом в ожидании приказаний. Он посмотрел вокруг: вино в чарке еще не остыло, мясо на столе еще не высохло. Когда царь спросил слуг, где он был, те ответили: "Вы только сидели на месте, поглощенный чем-то".

С тех пор царь My был сам не свой и оправился лишь спустя три месяца. Он опять спросил кудесника о том, что произошло с ним, и тот ответил:

-- Вы, ваше величество, были со мной, в странствиях духа. Для чего вам странствовать телом? Разве должно место, где вы побывали, отличаться у вашего собственного дворца? Должно ли место вашей прогулки отличаться от вашего собственного парка? Вы покойны, когда вокруг вас ничего не меняется, и волнуетесь, когда происходит нечто неожиданное и мимолетное. Но можно ли предугадать, насколько мир вокруг нас может измениться и стать другим?

Царь был очень доволен. Он забросил государственные дела. Перестал видеться со своими советниками и танцовщицами и весь отдался мечтам о дальних странствиях. Он велел запрячь восемь лучших лошадей в две колесницы -- по четыре на каждую. В царскую колесницу в середину впрягли Цветущую Рыжую и Зеленое Ухо, а по краям -- Рыжую Быстроногую и Белое Подношение. Колесничим был Цзао-фу, а его помощником -- Тайбин. Во вторую колесницу в середину впрягли Высокую Буланую и Рвущуюся Вперед, а пристяжными -- Резвую Вороную и Дитя Гор. Колесничим был Бо Яо, а его помощником -- Бэнь Жун.

Они промчались тысячу ли и прибыли в земли племени Цзюйсоу. Жители той страны поднесли царю My кровь белого лебедя для питья, молоко коровы и кобылицы для мытья ног. То же они сделали и для колесничих и их помощников. Потом они отправились дальше и остановились на ночлег у подножия горы Куньлунь, к северу от Красной Реки. На следующий день они взобрались на гору Куньлунь, чтобы посмотреть на дворец Желтого Владыки, и насыпали холм, чтобы оставить память грядущим поколениям.

Затем он пришел погостить к Матери-Царице Запада [27] и пировал с ней над Озером Белой Яшмы. Мать-Царица Запада пела царю, а он пел ей, но слова его песни были печальны. Видя, как солнце, проделав свой дневной путь в десять тысяч ли, заходит за западную гору Янь, он сказал со вздохом: