Триумвиры революции

Но трагедия якобинской диктатуры, и в частности трагедия робеспьеристов, заключалась в том, что при всех своих сильных сторонах, при всем своем субъективном желании идти с народом до конца даже лучшие якобинцы оставались в первую очередь вождями городской и сельской буржуазии. А это значило, что рано или поздно должен был наступить момент - и он наступил, - когда Неподкупный, до этого страстно боровшийся со всеми, кто пытался замедлить или пресечь победный марш революции, сам начал задумываться об ее завершении, причем завершении, которое должно произойти раньше, нежели будут удовлетворены интересы беднейших слоев городского и сельского плебса. Он сам никогда не признался бы в этом, но фактически с некоторых пор стараниями робеспьеристов революция была переведена на холостой ход.

Почему Робеспьер, создав миф об "иностранном заговоре", устранил не только дантонистов, но и левых якобинцев, которые преданно поддерживали его и на которых он мог вполне положиться?

В первую очередь потому, что опасался "крайностей". Это с еще большей ясностью обнаружила рабочая политика робеспьеристов поздней весной и летом 1794 года. Осуществив роспуск народных обществ и секций, правительство вступило на путь прямых репрессий против рабочих, боровшихся за улучшение своей участи. В ответ на растущее рабочее движение робеспьеристская Коммуна обратилась ко всему эксплуатируемому люду столицы с угрожающей прокламацией, в которой ставила недовольных на одну доску с контрреволюционерами и провозглашала открытый террор против тех, кто попытается бороться со своими хозяевами. В результате якобинское правительство к лету 1794 года оказалось в состоянии серьезного конфликта с народными массами. А это было чревато весьма и весьма серьезными последствиями.

Сила Робеспьера и его соратников заключалась в прочности их связи с народом. Опираясь на народ, поддерживая его инициативу и выполняя его волю, робеспьеристы были непобедимы. Теперь же, когда основные задачи буржуазной революции были разрешены, когда возможность дальнейшего развития революции стала пугать не только "нуворишей", но и мелкобуржуазные слои, с предельной полнотой обнаружилась буржуазная ограниченность якобинцев и их руководящей группы - робеспьеристов. Вследствие этого они стали терять опору в тех слоях населения, которые были источником их силы, а вместе с тем потеряли и свою былую способность смело разить врагов.

И тогда грянул гром термидора.

Триумвиры погибли, но дело их не пропало даром.

Та революция, зачинателями и вождями которой они явились, вписала одну из славных страниц в книгу всемирной истории.

Характеризуя французскую революцию 1789 - 1794 годов, В. И. Ленин писал:

"Она недаром называется великой. Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры буржуазии..."

Что же касается периода якобинской диктатуры, то ему Ленин придавал особенно большое значение.

"Историческое величие настоящих якобинцев, якобинцев 1793 года, писал он, - состояло в том, что они были "якобинцами с народом", с революционным б о л ь ш и н с т в о м народа, с р е в о л ю ц и о н н ы м и передовыми классами с в о е г о времени".

Выросшие на идеях просветителей XVIII века, взявшие много от инициативы пробудившихся масс, великие якобинцы в свою очередь дали толчок новым социальным учениям XIX века, в первую очередь учениям зарождающегося социализма.