Страница 111 из 121
И все это происходило с людьми, которым даже не предъявили обвинение! Их только подозревали неизвестно в чем.
Страшная все-таки вещь - потеря исторической памяти! Если вы спросите нынешнего галичанина о сталинских репрессиях, он радостно закивает головой, но ничего не вспомнит о Талергофе. Так, словно его и не было. Между тем, листая списки жертв австрийского террора 1914-1917 гг., я встречал имена земляков и как минимум однофамильцев некоторых известных ныне выходцев из Галичины.
Читает на «5-м канале» новости телеведущий Евгений Глебовицкий, приехавший в Киев из Львова. А в Талергофе было полно Глебовицких. И Григорий - судья. И Николай - депутат австрийского парламента. И Павел - священник.
Редактирует интернет-издание «Украинская правда» Алена Притула. А в списке «политически неблагонадежных», составленном австрийской жандармерией Жолквы, значится Кирилл Притула - отец четырех детей, «радикальный русофил и агитатор», ездивший в Россию. И еще один Притула - почтальон, повешенный австрийцами в селе Залучье Снятынского уезда.
Замечательные книжки пишет львовский писатель Юрий Винничук. И среди репрессированных в 1914 г. находим имя издателя и прапорщика запаса Винничука, обвиненного в «государственной измене по отношению к Австро-Венгрии и русофильстве». Сначала он был заключен во Львове, а потом два года кочевал по тюрьмам Мукачева, Колошвара и Будапешта, пока в мае 1916 г. его не освободили после прекращения следствия. Между прочим, поводом для ареста послужил донос некоего «Комитета украинских офицеров» во главе с паном Мыгайлюком - преподавателем гимназии в Черновцах.
А Зваричей сколько! И гимназист Евстафий из Сулимова, сидевший в Талергофе. И Кирилл - попавший туда же по абсурдному обвинению в «стремлении отравить воду для расквартированных в Журавне мадьярских частей». И крестьянин Матвей из Дубравки, предположивший, что «русские войска могут дойти и до Жидачевского уезда». После доноса односельчанина аналитик сразу очутился в тюрьме за точный прогноз.
Милая Австрия с вальсами и опереттами, как же ты любила своих украинских подданных! Интересно, родственники и однофамильцы жертв помнят об этой «любви»? А если помнят, почему молчат?