Страница 45 из 88
Марго даже не посмотрела на него. Может быть, он и расчесал бороду, но от него все еще пахло мускусом и потом.
Автобус забрался на первый холм, сделал медленный зигзаг и начал взбираться на следующую, уже более крутую гору. На дороге все еще не было видно никаких скал и камней.
– Шоссе через горы Санта-Моника, – громко сказа Брехт, – идет почти по самым горным вершинам. Оно сделано из армированного асфальта, поэтому более устойчиво к тектоническим толчкам. Я узнал это, копаясь в разных технических журналах. Вот что значит – разносторонние интересы!
– Разносторонний болтун! – буркнул кто-то сзади.
Брехт осмотрелся, холодно улыбаясь, и подозрительно посмотрел на Раму Джоан.
– Мы находимся уже метрах в ста над уровнем моря! – заявил он.
Автобус повернул и начал взбираться на следующую гору. С ее вершины они бросили последний взгляд на прибрежное шоссе, которое уже было залито водой, и волны разбивались о склоны, поросшие кустами…
Дэй Дэвис с пренебрежением и равнодушием, словно зачарованный сын Посейдона, находящийся в библиотеке своего отца, наблюдал за широким, серым Бристольским каналом, который в затуманенном серебристом свете заходящего солнца сверкал кое-где, как сталь, в то время, как вода медленно поднималась, заливая поросший боярышником склон противоположной стороны улицы.
Когда он последний раз выглядывал в окно, два грузовых и одно пассажирское судно плыли вниз по течению, борясь с наводнением. Теперь их уже не было видно – на поверхности мутной воды плавали только отдельные доски, а вдали виднелась маленькая лодочка – Дэй решил, что к ней даже не стоит присматриваться.
Полчаса назад он включил радио и некоторое время слушал сообщения, передаваемые глухим голосом: о чудовищных приливах, о землетрясениях, объяснения, что эти приливы вызваны сильными толчками, которые потрясли земную кору за последние несколько часов, отчаянные инструкции для моряков, водителей автобусов и машинистов, приказывающие им сделать все возможное, чтобы спасти пассажиров и мрачные истерические призывы, направленные к жителям всей Англии, рекомендующие немедленно отправиться куда-нибудь, лучше всего на вершины близлежащих гор.
Дэй отметил про себя, что предыдущая серия отчаянных предупреждений заставила здешних трусливых жителей закрыть бары и дома и убежать из города. Но через минуту к нему опять вернулось отличное настроение и он начал танцевать, громко распевая во все горло:
– Кто боится приливов и воды? Наверняка не Дэй, ведь Дэй славный малый!..
В этот момент с зеленовато-белым сверканием погас свет, вместе с ним умолкло и радио. Желая создать себе более уют и комфорт, Дэй поискал свечи и расплавленным стеарином артистически приклеил к стойке бара целых семь штук.
Он посмотрел на свечи – все они красиво горели, огоньки танцевали, словно семь серебристо-золотых красавиц, бросая теплый свет на прекрасные зеленые и коричневые книги, старательно обозначенные красивыми этикетками.
– Сейчас, мои милые, сейчас я почитаю вас, – прошептал он сладострастно. – Может быть, взять Томаса Харди? – спросил он себя, обходя девичьи огоньки и присматриваясь к бутылке «Олд Бушмилс». – А может быть, взять Эзру Паунд? – он уставился на виски «Ват-69». – Гм-м… что за выбор, боже мой! А как насчет иностранного автора? К примеру, Генрих Гейне! О, кстати! – и с этими словами он широко улыбнулся бутылке с этикеткой «Киршвассер».
Генерал Спайк Стивенс и полковник Уоллингфорд лежали рядом, примерно в полуметре от бетонного потолка, на широком, как кровать, металлическом шкафу. Мэйбл потеряла фонарик, но у генерала он остался висеть на шее, освещая неподвижную поверхность воды, которую от верхнего края шкафа отделяло каких-то пятнадцать сантиметров.
Они лежали неподвижно. В голове шумело от давления разогретого сжатого воздуха.
На стенах и потолке не было ничего такого, на чем они могли бы остановить внимание, кроме разве что решетки вентилятора, находящейся как раз над головой Мэйбл.
Странно низким и одновременно очень далеким голосом генерал сказал:
– Не понимаю, почему даже под таким давлением воздух не уходит туда,
– он указал на вентиляционную шахту. – Тогда бы все было давно кончено. Наверное, воздуховод заблокирован задвижкой на случай попадания радиоактивных осадков.
Полковник Мэйбл отрицательно покачала головой. Она лежала на спине и рассматривала решетку.
– Нужно просто лучше присмотреться, – тихо произнесла она через мгновение. – Вентиляционная шахта уже полна воды, а в решетке есть выпуклости, напоминающие черные подушечки или кончики больших черных пальцев. Давление воды наверху и внизу сравнялось, во всяком случае, пока, то есть до тех пор, пока что-то не нарушит поверхностного натяжения на этой решетке.
– У тебя галлюцинации, – ответил генерал, – и пробел в изучении гидростатики. Давление воды под нами больше и поэтому должно было моментально вытеснить воздух…
– Может быть, шахта лифта еще не полностью залита водой, – предположила Мэйбл, слегка пожимая плечами. – И нет у меня никаких галлюцинаций!
Она подняла руку и ткнула пальцем в одно из ближайших отверстий решетки, а затем быстро вытащила его, когда толстая, как сигара, струя воды брызнула из решетки и с громким плеском ударила в находящуюся ниже гладкую поверхность.
Генерал схватил Мэйбл за плечо.
– Ах ты, сучка! Чтоб тебе сдохнуть! – рявкнул он, потом посмотрел ей в лицо, засунул палец за воротничок ее блузки и сильно, словно намереваясь разорвать его, дернул.
Мэйбл внимательно посмотрела на него.
– Да! – заявил он охрипшим голосом и кивнул. – Хочешь ты того или нет, но так и будет!
Он подумал, а потом извиняющимся, но все же решительным тоном добавил:
– Все дороги отрезаны. Только так мы можем найти забвение.
Она сверкнула зубами в улыбке.
– Мы должны это очень хорошо разыграть, ты, сукин сын, – сказала она, прищурив глаза. – У нас не будет шансов повторить все в случае какого-нибудь прокола, а? – задумчиво продолжала она, четко выговаривая каждое слово. – Если нам удастся достигнуть оргазма в тот момент, когда начнем захлебываться, то… мы, пожалуй, должны подождать, пока вода начнет заливать нас… С этим нельзя спешить…
– Прекрасно, Мэйб! – громко закричал склонившийся над ней генерал, скаля зубы, словно череп.
Мэйбл нахмурилась.
– Это еще не все, – сказала она тихо, но настолько выразительно, что генерал услышал ее, несмотря на шум льющейся воды – из решетки лились уже три струи. – Есть еще кое-что. Но пока мы можем начинать, а потом я скажу тебе, что надо делать…
Она расстегнула мокрый китель, блузку и сняла бюстгальтер. Фонарик, висящий на шее генерала, осветил ее грудь. Стивенс прижался к Мэйбл, и они приступили к делу.
– Не спеши так, ты, сукин сын! – прошептала она спустя некоторое время.
Когда вода была уже в дюйме от их металлического ложа, генерал и Мэйбл на мгновение остановились.
– Как крысы в ловушке, – нежно прошептала она.
– Для крысы у тебя совсем неплохая шерстка, – засмеялся он. – Я почему-то всегда думал, что ты лесбиянка.
– Да, – согласилась она. – Но не только…
– Помнишь, как нам показалось, что мы увидели черного тигра… – сказал генерал.
– Нам это вовсе не показалось… – прошептала Мэйбл и неожиданно ее лицо осветила улыбка. – Смерть от удушения не будет тяжелой.
Она опустила руку в воду, словно лежала в лодке, и на мгновение у генерала создалось впечатление, что так это и есть на самом деле.
– Это цитата из «Принцессы д'Амальфи», генерал. Слова принца Фердинанда. Здорово, правда?
А когда Стивенс в задумчивости нахмурился, Мэйбл, продолжая блаженно улыбаться, развила свою мысль.
– Я читала, что у повешенного перед смертью бывает оргазм, а удушение и повешение это почти одно и то же. Не знаю, относится ли это утверждение также и к женщинам, – вполне может быть… впрочем, женщинам не привыкать рисковать. Во всяком случае, действие воды только ускорит удушение, а если бы нам еще удалось соединить его с оргазмом… Ну как, генерал, принесет ли тебе удовольствие убийство женщины? Да, я лесбиянка и спала с девушками, которыми ты никогда не владел. Помнишь ту маленькую, рыженькую из отдела статистики, которая всегда прищуривала левый глаз, когда ты на нее кричал?