Страница 29 из 88
Мы поехали дальше, мимо дороги, ведущей сюда, но и там не проехать – дорога завалена. И ни одной живой души. Ни одного огня, кроме этого ужаса на небе.
И мы вернулись сюда. У нас не было другого выхода.
Она тяжело дышала.
– В каком состоянии дорога через горы Санта-Моника? – спросил Брехт.
– Я имею в виду главную автостраду, – добавил он.
– Дорога? – миссис Хиксон посмотрела на него с недоверием. А через секунду уже истерически смеялась. – Идиот, кретин, эти горы кипели, словно жаркое на плите!
Брехт встал и закрыл ей рот рукой. Сначала она попыталась вырваться, потом голова ее бессильно упала. Ванда и худощавая женщина отвели миссис Хиксон на другой конец террасы. Рама Джоан пошла за ними, но прежде попросила Марго пересесть на ее место, чтобы Анна, которая тихо, как мышка, присматривалась ко всему, могла положить ей голову на колени.
Пол обратился к Брехту:
– Странно, почему другие автомобили не застряли на этом отрезке?
– Наверное, они быстро убрались оттуда при первых небольших толчках,
– ответил Брехт. – А потом советовали всем встречным водителям повернуть назад. Но все равно должны были найтись упрямцы, которым на все наплевать.
– Эй, принесите сюда кровать! – крикнул Хантер. – Вынесем Рея из машины, а потом поедем к завалу.
Араб, Пепе и Большой, запыхавшиеся и дрожавшие после безумного бега мимо мрачных корпусов генерала Гранта, с облегчением вздохнули, когда заметили, что они находятся недалеко от негритянско-латиноамериканского района, и шатаясь от усталости, медленно направились по Сто Двадцать Пятой Авеню, на восток.
Тротуары, забитые народом еще два часа назад, теперь были пустынны. Только разбросанные, помятые пластиковые стаканчики, бумажные сумки, пустые бутылки от тонизирующих напитков и спиртного свидетельствовали о недавнем присутствии здесь толпы. Все автомашины были припаркованы у обочин, двигатели двух зачем-то еще работали, выплевывая из выхлопных труб клубы голубоватого дыма.
Посмотрев на восток, трое братьев-наркоманов сощурили глаза от солнечного света, но, как они уже поняли, длинная улица, ведущая к сердцу Гарлема, была совершенно безлюдной.
Сначала, кроме топота их ног и глухого ворчания работающих двигателей двух автомашин, были слышны только замогильные звуки, издаваемые невидимыми радиоприемниками. Судя по тону, это были неслыханно важные известия, но из-за треска и помех, слова были неразборчивы – тем более, что их заглушало далекое тревожное завывание сирен и клаксонов.
– Куда все подевались? – шепотом спросил Большой.
– Это ядерная атака! – заявил Пепе. – Русские пошли ва-банк! Поэтому все попрятались в подвалах и бомбоубежищах! Идем домой! – А потом голосом, напоминающим волчий вой, крикнул: – Огненный шар выходит из воды!
– Нет, – тихо возразил Араб. – Когда мы были возле реки, настал судный день. Старый проповедник оказался прав. Всех повязали и утащили прямиком в небесную кутузку – бедняги даже не успели выключить двигатели, не говоря уж о приемниках. Остались только мы.
Они взялись за руки и на носочках, чтобы производить как можно меньше шума, направились дальше, вверх по улице.
Сэлли и Джейк бесшумно вышли из маленького алюминиевого лифта, на котором проехали последние три этажа. Они стояли в полумраке, а падающие через окно лучи Странника освещали огромное пианино. Под ногами у них простирался толстый пушистый ковер.
– Есть здесь кто-нибудь? – позвала Сэлли.
Двери лифта с легким шипением начали закрываться, но девушка придержала их, и вставила в проем маленький столик с серебряной крышкой.
– Что ты делаешь? – удивился Джейк.
– Не знаю, – ответила она. – Мы услышим звонок, если кто-нибудь захочет войти сюда.
– Подожди минутку. Ты уверена, что Хассельтайна нет дома?
Сэлли пожала плечами.
– Я осмотрюсь, а ты пока узнай, что есть в холодильнике. Только держи лапы подальше от серебряных вилок. У тебя кишки, наверное, уже марш играют?
Словно мышь, которая привела свою подругу на пир, девушка повела парня на кухню.
В маленькой пивной в Северне, около Портшеда, в которую направился Дэй Дэвис, чтобы отработать задолженность самому себе в выпивке (ведь он не пил целое утро!), он со злорадной радостью слушал приходящие по радио отчеты о Страннике. Время от времени он цветисто комментировал их, добавляя собственные наблюдения, чтобы развеселить собутыльников, которые, однако, недооценивали его усилия.
– Фиолетовая с оттенком придымленного янтаря? – кричал он во весь голос. – Это большая американская реклама, написанная рукой звезд. Да, парни, реклама виноградного сока и безалкогольного пива.
Или:
– Это святой супервоздушный шар, мои милые, присланный русскими. Он взорвется над Чикаго, потому что там царит безмолвие, и завалит самое сердце Америки листовками с наисвятейшим Манифестом Маркса!
Известия с другой стороны Атлантики приходили телеграфным путем, как заявил ироничный голос по радио, поскольку необычно сильные магнитные бури на западе вызывали помехи в приеме радиопередач.
Дэй очень жалел, что Ричард Хиллэри уехал – эти высокие бредни довели бы такого человека, как он, до бешенства; человека, который не терпит космических полетов и научно-фантастической литературы. Кроме того, Хиллэри лучше бы понял изысканные остроты валлийского поэта, нежели мрачные жители Сомерсета…
Однако, когда он выпил два бокала и услышал в докладах упоминание о потрескавшейся Луне – диктор говорил все более ироничным тоном, но теперь в его голосе слышались нервные, почти истеричные нотки – у него исчезло хорошее настроение. Он прекратил упражняться в остроумии и гневно крикнул:
– Можно подумать, что эти чертовы янки хотят украсть у нас Луну! Похоже, они не знают, что Лона уже давно принадлежит Уэльсу? Если только они сделают ей что-нибудь плохое, мы приплывем к ним и сотрем в порошок этот их Манхэттен!
Отозвалось несколько голосов:
– Заткнись, пьянчуга, мы хотим послушать!
– К черту этого валлийского болтуна!
– Да это же большевик!
– Не наливайте ему, он уже пьян!
Последние слова были адресованы владельцу пивной.
– Трусы! – во весь голос закричал Дэй. Он схватил со стола кружку и начал размахивать ею, словно кастетом. – Если вы не поддержите меня, то я вас всех оболью!
Дверь открылась и на фоне легкого тумана появилась кошмарная фигура, напоминающая пугало, одетая в комбинезон и непромокаемую шляпу с широкими полями.
– Передают по телевидению или по радио что-нибудь о приливах? – поинтересовался этот упырь. – До отлива еще два часа. А вода в канале уже быстро опускается. Я не видел ничего подобного даже во время равноденствия, когда дует восточный ветер. Можете убедиться сами! Если так пойдет дальше, то в полдень весь канал будет сухим!
– Вот и прекрасно! – крикнул Дэй и в то время, как другие направились к двери, позволил хозяину отобрать у себя кружку. Он оперся о стойку бара и закричал во весь голос:
– Ладно! Я оставляю вас и отправляюсь пешком до Уэльса. Все восемь километров я пройду пешком по руслу Северна. Видит бог, я сделаю это!
– Мы поставим тебе крестик на дорогу, – пробормотал кто-то, а какой-то остряк добавил:
– Если ты хочешь добраться до Уэльса, иди немного на восток, держась берега реки Северн. Но тебе придется преодолеть отнюдь не восемь километров, а все восемнадцать! Прямо перед нами Монмут, парень, а это не Уэльс.
– Для меня Монмут – это Уэльс и пусть черти возьмут этот проклятый договор 1535 года! – заорал Дэй, опираясь головой на буфет. – Отправляйтесь пялиться на этот чудный отлив. Я говорю, что американцы сначала уничтожили Луну, а теперь, сволочи, крадут у нас океан!
– Джимми, соединись с ретранслирующей станцией, – приказал генерал Спайк Стивенс. – Скажи, что картинка идет волнами. Пусть внимательнее следят за сигналом.