Страница 4 из 5
- Знаете их? - спросил я. Она не ответила. - Я не уверен, что Англия вам понравится, - произнес я, допив виски. - Наша строгая экономия и суровый аскетизм как-то не соответствуют бедствиям и лишениям американского типа.
Маска снова склонилась ко мне.
- Но я обязательно должна выбраться отсюда, - зашептала она.
- Почему? - Я начинал раздражаться.
- Потому что мне страшно.
Мелодично прозвенели колокольчики. Я открыл панель и подал ей жареные креветки. Приправа к моей куриной грудинке состояла из изумительного сочетания дышащих паром миндаля, сои и имбиря. Но что-то, видимо, было не в порядке с радионической печью, где все это оттаивало и разогревалось, ибо едва я принялся за мясо, как на зуб мне попалась крупинка льда. Подобные тонкие устройства требуют постоянного ухода, однако механиков не хватает.
Я отложил вилку.
- Чем же вы, в самом-то деле, так напуганы? - поинтересовался я.
На этот раз маска не дрогнула, девушка продолжала смотреть прямо на меня. В ожидании ответа я вдруг ощутил все эти страхи - пожалуй, их уже можно было и не называть: мельчайшие темные образы, прорывающиеся сквозь искривленное ночное пространство и сходящиеся в радиоактивном зачумленном пятне Нью-Йорка, образы, шныряющие в толще небесного пурпура. Внезапно меня охватило чувство сострадания, жгучее желание защитить существо, сидевшее напротив. Это горячее стремление дополнялось застилавшей рассудок влюбленностью, которая зародилась в такси.
- Всем, - наконец сказала она.
Я кивнул, коснувшись ее руки.
- Я боюсь Луны, - начала она. Ее голос вновь стал хрупким и мечтательным - как тогда, в машине. - Невозможно, глядя на нее, не думать об управляемых бомбах.
- Эта же Луна висит и над Англией, - напомнил я.
- Но она уже не принадлежит Англии. Она - наша и русская. Вы-то ни в чем не виноваты.
- Да, и вот еще что, - добавила она, обратив маску вниз. - Я боюсь этих машин, крючков, этого одиночества и Инферно. Боюсь похоти, побуждающей раздевать лицо. И боюсь, - ее голос сделался едва слышным, - боюсь этих борцов.
- Да? - мягко переспросил я спустя мгновение.
Бархатная маска придвинулась ближе.
- Рассказать вам кое-что о борцах? - быстро проговорила она. - Я имею в виду тех, что борятся с женщинами. Ведь они часто проигрывают. И тогда им требуется существо, чтобы выместить на нем злость от поражения. Нежная, слабая, испуганная девушка. Она необходима им, чтобы сохранить мужское "я". Разумеется, остальные мужчины против этого. Остальные хотят, чтобы их кумиры дрались только с женщинами и выходили из схватки победителями. Но последним обязательно нужно побить девушку. И это просто ужасно.
Я сжал ее пальцы, словно желая передать немного уверенности и мужества - хотя сам вряд ли мог похвастать избытком этих качеств.
- Думаю, я смогу помочь вам попасть в Англию, - сказал я.
На столик медленно наползли и застыли чьи-то тени. Я поднял взгляд и увидел трех мужчин, стоявших раньше у дальнего конца стойки. Те самые, из двухдверного авто. Они были одеты в черные свитера и черные обтягивающие брюки. Лица не выражали абсолютно ничего, как это бывает у наркоманов. Двое стояли возле меня. Третий навис над моей собеседницей.
- Отвали, парень, - услышал я. Другой в это же время говорил девушке: "Поборемся, сестричка? Ты что выбираешь дзюдо, слэпси * или кто-кого-убьет?"
Я поднялся. В иных ситуациях англичанин считает, что с ним просто-таки обязаны обойтись дурно... Но именно в этот момент к нашему столику бесшумно, словно скользя над полом, приблизился похожий на лиса мужчина. Реакция остальных трех меня поразила - они явно были растеряны.
На лице подошедшего появилась жиденькая улыбка.
- Такими штуками вам моего расположения не завоевать, произнес он.
- Только не пойми нас неправильно, Зирк, - заискивающе пролепетал один из них.
- Думаю, я правильно вас понял, - ответил тот. - Она рассказала мне о вашем сегодняшнем опыте. Это не усилит и вашей любви ко мне. Отвалили.
Они неуклюже попятились к дверям. И когда уже осмелились развернуться, один громко сказал:
- Давайте уматывать отсюда. Я знаю место, где они голые дерутся на ножах.
Малыш Зирк мелодично рассмеялся и подсел к моей спутнице. Она слегка посторонилась, но лишь чуть-чуть. Я подобрал ноги под себя и, облокотившись на стол, наклонился вперед.
- Кто твой друг, крошка? - спросил мужчина, не глядя на девушку.
Легким жестом она переадресовала вопрос мне. Я назвался.
- Значит, британец, - с растяжкой протянул он. - Она просила тебя помочь выбраться из этой страны? И насчет паспортов? - Его лицо расплылось в улыбке. - Ей хочется бежать отсюда. Ведь так, крошка?
Своей маленькой рукой он стал поглаживать девушку по запястью, но его пальцы со вздутыми сухожилиями были согнуты и напряжены, словно готовые в любой момент схватить и скрутить нежную девичью кисть.
- Ну вот что, - сказал я жестко, - я должен быть благодарен за то, что ты выпроводил этих быков, но...
* Драка без правил с целью повалить соперника.
- Не стоит того, - перебил он меня. - Они совершенно безвредны. Разве что когда садятся за руль... Тренированная четырнадцатилетняя девчонка могла бы сделать калекой любого из них. Да вот та же Теда, к примеру, если б только это ее интересовало... - Он повернулся к девушке и, перенося руку от запястья к волосам, медленно провел по ним, позволяя прядям свободно струиться между пальцев. - Ты ведь знаешь, крошка, что я сегодня проиграл? - мягко произнес он.
Я встал.
- Пошли! - обратился я к девушке. - Уйдем отсюда.
Она сидела как ни в чем не бывало, даже не берусь сказать, дрожала она или нет. Я тщетно пытался прочесть хоть какуюто просьбу или знак в ее закрытых маской глазах.
- Я увезу тебя, - сказал я. - Это в моих силах. Я в самом деле могу увезти тебя.
Зирк снова улыбнулся.
- Ей действительно хотелось бы поехать с тобой. Ведь правда, крошка?
- Так да или нет? - спросил я. Она сидела все с тем же безучастным видом.
Он медленно сжал пальцы, захватывая ее волосы в кулак.
- Слушай, ты, гаденыш, - выпалил я, - убери руки!
Он взвился с места, как змея. Я не специалист по дракам, но знаю: чем сильнее я напуган, тем тяжелее и увереннее бью. На этот раз мне повезло. Но как только он стал оседать, что-то полоснуло меня по щеке, и я почувствовал резкую боль одновременно в четырех местах. Я схватился рукой за лицо. Четыре глубокие раны от острых, как кинжалы, ногтей-насадок сочились теплой густой кровью.
Она не смотрела на меня. Согнувшись над маленьким Зирком и прижимаясь маской к его щеке, она тянула нараспев: "Ну же, ну, успокойся, не расстраивайся, позже, если захочешь, можешь сделать мне больно".
Вокруг нас зазвучали голоса. Я шагнул к ней и сорвал с лица маску.
В самом деле, не знаю, почему я рассчитывал увидеть что-либо иное.... Это было очень бледное, совершенно лишенное косметики лицо. Вероятно, нет никакого смысла краситься, если носишь маску. Взлохмаченные, неухоженные брови, растрескавшиеся губы. Но что касается выражения лица и блуждавших на нем чувств...
Вы когда-нибудь поднимали с сырой земли камень? Вы видели этих белых, покрытых слизью личинок?..
Мы смотрели друг на друга: я сверху, она снизу.
- Да, как же, должно быть, тебе страшно, не так ли? произнес я с сарказмом. - Боязно присутствовать при этой маленькой ночной драме, правда? Ты перепугана до смерти.
И я, все еще держась за не перестававшую кровоточить щеку, вышел прямо в пурпурную ночь. Никто не остановил меня, включая и девиц-борцов. Мне хотелось оторвать выступающий под рубашкой конец пленки, чтобы тут же проверить его и, обнаружив, что я получил слишком большую дозу радиации, с полным основанием просить разрешения переправиться через Гудзон, пересечь Нью-Джерси - прочь, подальше от этого затяжного, невыносимо долго умирающего сияния Воронки пролива Нарроуз, и там, на Санди-Хук *, дождаться ржавого корабля, который возвратит меня через океан - в Англию.