Лицом к лицу

Мать Лидки торжествующе усмехнулась.

- Во, наелся! Дрыгаться стал, - но, присмотревшись, встревожилась. Худо, что ли? С лица-то как спал, аж позеленел. Может, воды принести или от сердца чего?

- Здравствуйте, тетя Валя, - вежливо и как-то слащаво поздоровался, подойдя, юный Бодров.

Женщина оглянулась, заулыбалась.

- А, Юра, здравствуй, здравствуй. Тебя-то я и поджидала. Обожди-ка.

Юра остановился. Взглянул равнодушно на Юрия Ивановича, задержал взгляд на кожаном пиджаке, на туфлях с толстой подошвой. Выслушал внимательно женщину, которая длинно и путано объяснила, что Лидка, дырявая голова, убежала на экзамен, а книжки-то и забыла. Взял учебники, хотя и заметил поучающим тоном, что они теперь едва ли понадобятся Лидии, если она не готовилась к экзаменам.

"Ах, паршивец! Говорит-то, говорит как: осуждает, порицает!" - Юрий Иванович вспомнил, как, устав от предэкзаменационной зубрежки, приходил к Матофоновым и дурил голову измученной любовью Лидке рассказами о том, как поступит в университет, как станет знаменитым - только перед этой преданной глупышкой мог он, и позволял себе, слегка приоткрыть душу, - и, взбодрив себя, уходил опять в сарай учиться, посмеиваясь и твердо зная, что Лидке теперь и вовсе не до наук, что сидит она сейчас убитая горем, оттого, что Юрочка не обнял ее, не потискал, даже не поцеловал, что она самая несчастная на свете, настолько несчастная - жить не хочется.

Юрий Иванович, вцепившись в сиденье, рассматривал Юру, его сухое, уверенное, с темным пушком над верхней губой лицо, и оно нравилось ему, хотя и раздражал этакий холодок, этакая сонная истома в глазах. "Вот какой я был. Батюшки, неужто это я?!" Он слышал голос юноши, и голос этот нравился; настораживал, правда, легкий, как дымка, что остается от дыханья на стекле, оттенок пренебрежительности. "Господи, да ведь это я!" - вновь остро и пронзительно сообразил Юрий Иванович и застонал от неправдоподобности, абсурдности происходящего.

Юра с легким удивлением посмотрел на него, шевельнул бровью.

- Вы Бодров? - Юрий Иванович наконец отклеился от скамейки. Встал, пошатнулся.

Лидкина мать поглядела на него с неприязнью, потом, будто призывая взглядом: "Вот, полюбуйся!" - на Юру, потом, уже более внимательно, опять на Юрия Ивановича. И в глазах ее прорезалось новое выражение, похожее на вопрос, на тень недоумения.

- Да, - ответил Юра. - Я Бодров. А что?

- Мне надо с тобой поговорить, - Юрий Иванович испугался, что глаза выдадут, достал, стараясь не суетиться, очки. Надел. - В школу? полюбопытствовал хрипло и, не дожидаясь ответа, приказал: - Идем. Нам по пути.

Отойдя, оглянулся. Лидкина мать смотрела им вслед, приоткрыв рот.

- О чем вы хотите поговорить? - настороженно поинтересовался Юра.

Юрий Иванович хмыкнул. Задрал голову, почесал сквозь бороду шею.

- О многом, - ему очень хотелось пощупать Юру, ущипнуть. Он даже попытался толкнуть его плечом, но тот увильнул, отошел на шаг в сторону. Разговор будет долгий, и я не хочу перед экзаменом отвлекать тебя... Кстати, что сдаешь?

- Последний. Историю.

- Ага, историю. Это хорошо. Значит, ты в десятом классе, и получается... - Юрий Иванович чуть не сказал: "Получается, что я попал в пятьдесят седьмой год", но вовремя удержался. Припоминая, наморщил лоб, потер его ладонью. Какие были вопросы по физике, химии, математике он забыл напрочь, а вот история? По истории, кажется... - Слушай. Тебе достанутся реформы Ивана Грозного. Я не знаю, как это сформулировано, посмотри в билетах. А директор задаст дополнительный вопрос, - Юрий Иванович вспомнил, что именно из-за этого вопроса не забыл экзамен по истории, - о положительном значении опричнины.

- Откуда вы знаете? - Юра поглядел недоверчиво.

- Я все знаю про тебя, - серьезно ответил Юрий Иванович. - Подготовь этот билет. А после экзамена не теряйся. Мне действительно надо о многом с тобой поговорить, - положил ему на плечо руку, слегка сжал пальцы крепкое, мускулистое плечо, вздрогнувшее от неудовольствия. - Иди, учи Ивана Грозного и его положительную роль в истории. После экзамена жду тебя.

Юра с нескрываемым облегчением резво зашагал, не оглядываясь, к школе...

На втором этаже, около десятого "Б", сбились в кучку девушки в форменных, с белыми передниками, платьях, парни, все, как один, в вельветовых куртках. Юра, прислонившись к стене, читал сосредоточенно учебник. Рядом, независимая, заложив руки за спину, стояла Лидка Матофонова - Юрий Иванович то ли вспомнил, то ли догадался, что это она, - и посматривала: собственнически на Юру, горделиво на подруг. Она изредка встряхивала жиденькими косичками, и Юрий Иванович вспомнил, что сегодня же они будут срезаны в парикмахерской, а вместо них на голове этой девочки закудрявится шестимесячная завивка, которая придаст Лидке глуповатый овечий вид.

Он, чтобы не смущать себя юного, вильнул в тупичок, где были кабинет директора, учительская, пионерская комната, и обомлел - увидел Ларису. Ее-то Юрий Иванович сразу узнал.

Девушка, прищурясь и язвительно покусывая губы, рассматривала стенгазету, а Юрий Иванович увидел другую Ларису, полную, в серебристом платье, с кольцами на пухлых руках, ощутил опять теплую влажность се губ на своих губах, округлость ее плеч под своими ладонями; увидел и Ольгу, дочь этой школьницы, и, набрав побольше воздуху в легкие, с шумом выдохнул. Лариса медленно повернула голову, но с места не сдвинулась, когда Юрий Иванович встал рядом. Он поглядел на нижний угол газеты, который изучала девушка, увидел карикатуру: взлохмаченный уродец с длинным красным носом кривлялся, размахивая портфелем, изо рта человечка вырывалось облачко, внутри которого написано: "Не хочу консультации посещать, лучше "буги-вуги" танцевать!" Внизу пояснение: "Ученик 10 "Б" кп. Бодров нерегулярно посещает консультации по некоторым предметам".

Юрий Иванович не забыл, как был взбешен и одновременно напуган, увидев карикатуру, - сколько выговоров влепили по настоянию самого Юры тем любителям джаза, что пытались проигрывать на школьных вечерах "Стамбул" и "Мамбо итальяно", сколько порицания обрушил Юра на поклонников песенки "Мишка", которая считалась образцом пошлости и безвкусицы. А тут - с ума сойти! - "буги-вуги"! Скандал, катастрофа, смерть репутации и характеристики! "Какая энергия, какие силы были затрачены мной на ерунду, на эту нешуточную борьбу с невинными шлягерами", - подумал Юрий Иванович, и ему стало жалко себя - школьника, потому что не знал бедный Юра Бодров, что будут впереди и рок-н-роллы, и твисты, и шейки, что можно будет открыто, не таясь, слушать и смотреть по телевизору - которого Юра тоже пока не видел всяческие "Битлзы", "Аббы", "Бони-М", посещать дискотеки, концерты рок-групп, и ни у кого это не вызовет гнев; не знал, оттого и прослушивал, почти до нуля уменьшив громкость и поскуливая от восторга, купленные у Тонечки пленки с рентгенограммами черепов и грудных клеток, на которых были записаны бесхитростные ритмические мелодии, казавшиеся дерзкими, вызывающе-бесстыдными.