Страница 150 из 158
- Не выходит смирно, Алеша! - Степан облапил его одной рукой, на них кругом зашикали, потом оглянулись, потом засмеялись, всем была известна крепкая дружба этих двух людей, и всем было приятно видеть их дружеское торежство.
После митинга Алешу и Насаду пригласили на заседание только что организованного ревкома. Советская власть в городе сделала первые шаги.
На улицах долго еще было людно и шумно. Даже и дыхание первых соседних морозов как будто смутилось: к вечеру стало тепло и душисто, ласковый воздух остановился под звездным небом.
На улице у парка еще не зажигались фонари, по дороге домой люди сумерничали - разговаривали тихо, а громко только смеялись и перекрикивались между группами. На Кострому возвращались уставшими от событий, предвкушая, как дома будут рассказывать о Петрограде, о мире и о земле. Казалось людям, что за парком еще живут по-старому и еще не хорошо знают, как нужно жить с сегодняшнего дня.
И как раз с Костромы, навстречу возвращавшимся потокам людей, из мрачного молчания парка начала просачиваться тревога. Сначала трудно было разобрать, откуда она идет.
Кто-то впереди что-то услышал, кто-то встречный кому-то шепнул.
В отдельных группах родились слова:
- Да не может быть!
- Давно стоят?
- А почему в городе не знают?
После митинга Красная гвардия разделилась на части, и у каждой было свое дело.
Небольшие группы остались в городе для охраны отдельных пунктов.
Алеша стоял на высоком ампирном крыльце отделения Государственного банка и смотрел на проходящую внизу публику. Он только что помирил свой красногвардейский патруль с нарядом милиции. Милиционеры очень обижались, что не доверяют им охрану банка, кричали:
- А мы кто, по-вашему? Мы меньшевики, по-вашему?
Начальником караула оставался старый Котляров, и его медвежья добрая ухватка помогла успокоить милиционеров.
- Чего вы ерепенитесь? - сказал Котляров. - В такую ночь нужно всегда в компании! Как на пасху! Весь народ вместе. Часовые пускай себе стоят, а мы поговорим, чайку попьем, вы нам расскажете, мы вам расскажем.
Не везде в караулах, расставленных в городе, были такие ладные начальники. Алеша решил еще раз обойти и проверить, все ли там благополучно. В два часа ночи его должен был сменить Павел Варавва. Полчаса тому назад он отправился на Кострому вместе с Ниной и Таней.
Алеша стоял на высоком крыльце и, по привычке опытного дежурного по караулам, стягивал пояс на одну дырочку. Вспоминал с некоторым волнением, как после митинга из здания Совета вышел Петр Павлович Остробородько и, словно из засады, подошел к побледневшей Нине. Он пожевал перед ней дрожащими губами и, наконец, сказал раздельно:
- Че-пу-ха! Демагогия! Бед-лам!
Нина не ответила ему. Петр Павлович покосился на Алешу, повернулся, забыл, что перед ним только что была его дочь, и побрел сквозь толпу. Нина проводила его взглядом, взяла Алешу под руку, молча прижалась к его плечу.
- Ничего, Нина. Почудит старик и перестанет.
Алеша сейчас вспоминал, как по-детски Нина потерлась подбородком о воротник жакета и прошептала:
- Нет, он не перестанет.
Алешу думал о том, перестанут топорщиться такие чудаки, как Остробородько, или не перестанут. Думал и смотрел на тротуар вниз. И на тротуаре узнал знакомый блеск выразительных глаз Павла Вараввы. Не могло быть сомнений: что-то случилось.
- Алеша, ты здесь?
- Что такое?
- Нехорошо. Смазчик Ворона приехал с товарным. На колотиловке стоит Прянский полк.
Алеша схватил Павла за борт пальто:
- Что? Прянский полк?
- Да. Говорит Ворона, второй день стоит.
- Да врешь! Прянский полк на Румынском фронте.
- Алеша! Я же сам не был на Колотиловке! Ворона рассказывает. Я его пять минут за воротник держал. Говорит, хорошо разобрал: Прянский полк стоит. С офицерами, двепушки!
- Почему стоит?
- Боится в город идти. Большевиков боится.
- Большевиков боится? Черт! Да что... целый полк?
- Ворона в этом не разбирается, где там полк, а где дивизия. Говорит, один большой эшелон. И паровоз держат.
- Где же этот Ворона? Почему ты его не привел?
- Ведут. Твой Степан его тащит. Выпросился у меня жене сказать. А я вперед побежал.
Алеша быстро, чуть пошатываясь влево, сбежал с крыльца. Вспомнил, что палка осталась в караулке банка, но было уже некогда:
- Скорее! Хорошо, если они еще в ревкоме.
39
В ревкоме еще заседали, когда пришли Алеша и Павел. Муха поднял глаза на вошедших:
- Что у вас случилось?
Варавва заволновался, замотал правой рукой:
- Какая-то история, черт его знает! Прянский полк на Колотиловке. С полком офицеры.
- Прянский полк? С фронта? Чего?
- Сейчас Ворона придет, смазчик. Он был на Колотиловке.
Муха посмотрел на Богомола:
- Ты знаешь, что-нибудь? Почему Прянский полк?
Посмотрели и другие. Насада мрачно глянул красивыми глазами, поднялся за столом:
- По глазам вижу, знает.
Богатырчук хлопнул ладонью:
- Да что за история? Вызывали, что ли, полк с фронта? Или как? Для чего здесь полк?
Черноусый Савчук, машинист с лесопильного завода, сказал негромко:
- Да может, сплетни?
- Знает! Богомол знает! Говори, чего же ты молчишь?
Богомол серез еще больше под общими взглядами, напрягал скулы и потел, пот заливал его глаза:
- Ничего определенного не знаю, товарищи.
- А неопределенное?
- Ходили слухи, письма кто-то получил, говорили, что Прянский полк снялся с резервной позиции. Просто не верили.
Сатло тихо. В тишине поднялся за столом Семен Максимович, внимательно осмотрел лицо Богомола, сказал строго:
- Нечего слова тратить, Богомола арестовать, удалить. Где Ворона? Оглянулись на дверь, и в дверях увидели Ворону и Степана. Ворона, маленький, нечесанный, в длинополом сюртуке смазчика, тяжело дышал, со страхом приковался взглядом к сердитому лицу Семена Максимовича.
Богатырчук загремел стулом, передернул слева направо свой пояс на синей рубашке:
- Иди, Богомол. Алеша, подержи его в караулке.
Богомол вытирал платком потное лицо. Его волосы тяжелыми неряшливыми прядками торчали над ушами. Алеша выжидательно остановился у дверей. Богомол вышел из-за стола, остановился, задумался, платок забыл спрятать. Потом как будто опомнился, протянул руку с платком к Богатырчуку:
- Да что вы, товарищи?
Алеша открыл перед ним дверь, Ворона отскочил в сторону. Степан вытер рукавом усы, но ничего не сказал. Шатаясь, Богомол вышел в коридор, за ним вышел и Алеша.
Прошли на лестнице первый поворот. Им навстречу подымался скучны , слабенький старичок, широко ставил ноги на ступени, покашливал:
- Кому теперь здесь?
- А что?
- С телеграфа.
Телеграмма была адресована председателю Совета.
- Давай.
Алеша расписался в книге. Старичок сказал:
- Вот спасибо. Трудно по лестницам ходить-то.
Богомол терпеливо ждал на повороте лестницы. Старичок, так же широко расставляя ноги, отправился вниз. Алеша еще раз глянул на адрес. Там было написано: "Из Колотиловки".
Он крикнул строго Богомолу:
- Назад!
Богомол испуганно полез кверху.
- Да скорее! - крикнул Алеша и с досадой оглянулся: арестант все орудовал своим платком. Алеша подбежал к дверям, открыл, Богомол дернулся вперед, как под кнутом.
- Чего это? - Богатырчук смотрел на Алешу. Алеша протянул ему телеграмму.
Богатырчук вскрикнул:
- Из Колотиловки?!
Все вскочили, кроме Семена Максимовича, затихли, вытянув шеи. Кто-то шепнул:
- А Богомол?
Семен Максимович ответил негромко:
- Пусть послушает.
"Председателю Совета Рабочих Депутатов Прянский полк вступает город
завтра двенадцать часов тчк Немедленно сообщите готовность казарм
довольствия тчк Красной гвардии сдать оружие коменданту станции тчк