Страница 72 из 80
– Отойди! Без пропуска не войдешь.
Будник, наблюдая, стоял, в стороне. Шевчук подошел к нему:
– Так ничего не выйдет, еще нарвешься. Сделаем иначе. Ты видишь, сколько офицеров пешком прет на вокзал?
– Вижу, – ответил Будник, – Ну так что?
– Ничего. Пойдем…
Под вечер Шевчук ехал к вокзалу в фаэтоне. Будник сидел за кучера. По вокзальной улице длинной вереницей, обгоняя друг друга, шли к вокзалу немцы и немки, нагруженные барахлом. Фаэтон ехал не спеша. Шевчук внимательно присматривался, подыскивая «попутчика». Наконец он увидел, как, изнемогая под тяжестью двух больших чемоданов, обливаясь потом, тащился на вокзал немецкий подполковник. Вот он поставил свои чемоданы, достал носовой платок и, сняв фуражку, начал вытирать вспотевшее лицо и лысую голову. Шевчук остановил около него фаэтон и с самой невинной улыбкой предложил:
– Пан офицер! Битте!
– Вокзаль ехат? Шпасибо! – обрадовался подполковник.
– Ну ты, помоги! – крикнул Шевчук «извозчику».
«Извозчик» спрыгнул, легко поставил офицерские чемоданы на фаэтон, услужливо подсадил самого подполковника, уселся сам и, крикнув на лошадь, поскакал к вокзалу.
– Шпасибо, шпасибо! – бормотал благодарный офицер, облегченно вздыхая и снова вытирая пот с головы.
Как только подъехали к вокзалу, Шевчук и Будник, не дав офицеру опомниться, подхватил его чемоданы, а заодно и свой чемоданчик.
– Не беспокойтесь, пан офицер, мы поможем, – и направились в вокзал.
Офицер бежал за ними. Фельджандарм остановил;
– Пропуск!
– Пропустите, со мной, – сказал подполковник.
Пропустили! Шевчук и Будник вошли в первый класс, набитый немцами. Еле нашли свободное место и поставили чемоданы подполковника. Немного поодаль среди других вещей Шевчук поставил и свой чемодан,
– До свидания, пан офицер! Счастливого пути!
– Шпасибо!
– Не стоит благодарности. И вам спасибо за… все! – улыбаясь, сказал Шевчук.
«Забыв» свой чемоданчик, Шевчук и Будник вышли из вокзала, сели в фаэтон и уехали. Через три-четыре часа они уже были на одной из квартир, откуда был хорошо виден вокзал, и внимательно наблюдали.
В «забытом» чемодане была смонтирована тридцатикилограммовая толовая мина замедленного действия.
Взрыв произошел в два часа ночи. Стена зала первого класса была выбита, потолок провалился и придавил около сотни немецких офицеров вместе с их «фрейлейн», «фрау» и чемоданами.
Но на этом дело не кончилось. В момент взрыва к ровенскому вокзалу подходил воинский эшелон. Поезд остановился, и из вагонов стали выпрыгивать и разбегаться немцы. Они решили, что вокзал бомбит советская авиация. Фельджандармы и гестаповцы, которые были в оцеплении вокзала, заметив бегущих, решили в свою очередь, что это советские диверсанты, и открыли по ним стрельбу. К вокзалу были вызваны новые части, которые и включились в бой с «диверсантами». Минут двадцать пять шла перестрелка, и, конечно, «обе стороны» понесли потери.
Наутро в Ровно только и было разговоров, что о взрыве вокзала. Немцы пришли в смятение. И вдруг среди дня новый взрыв – в центре города. Взорвана была немецкая ортскомендатура. За сутки два взрыва!
В полуподвальном этаже здания ортскомендатуры помещался склад, куда дежурные коменданты прятали отобранные у задержанных вещи. Рабочим при комендатуре служил подпольщик Козлов, с которым задолго до взрыва познакомился Шевчук. Козлов по заданию Шевчука поставил в склад на верхней полке мину замедленного действия. Мина «сработала» своевременно.
А пока гестаповцы рыскали по городу в поисках диверсантов, устраивающих взрывы, мы подготавливали вместе с группой Новака новые дела и занимались разведкой.
Зная, что отступление неизбежно, немцы стали минировать мосты, дороги и большие здания в городе. Наши разведчики внимательно наблюдали за этим, сообщали в отряд о заминированных местах, а мы, в свою очередь, – командованию. На аэродромах наши люди наблюдали за прибывающими и уходящими самолетами, выясняли, где гитлеровцы устраивали склады боеприпасов и авиабомб, по каким дорогам движутся колонны отступающих войск.
Наши боевики-разведчики продолжали активно бороться с оккупантами.
Шевчук, видя, что особой подготовки вести уже некогда, ходил по Ровно с противотанковой гранатой, на которую Ривас сделал из гвоздей своеобразную «оборонительную» рубашку. Вокруг гранаты он плотно один к одному, проволокой прикрепил толстые гвозди, каждый из которых был надрезан в нескольких местах. При взрыве такая граната давала до сотни осколков.
Проходя мимо немецкой столовой, Шевчук заметил, что там много офицеров. Недолго думая он метнул в окно гранату. Семнадцать гитлеровцев были убиты на месте.
Наиболее серьезными из последних наших дел в Ровно были две диверсии, которые довели оккупантов до страшной паники.
Одним из этих дел был взрыв центральной столовой «Казино». Помещалась она на Немецкой улице, э 49, в нижнем этаже лучшей в Ровно гостиницы. В столовой «Казино» работали уборщицами украинки Лиза, Галина и Ирина. Они были связаны с группой Новака и с одним нашим разведчиком. Терентий Федорович Новак подготовил две мины замедленного действия, по шесть-семь килограммов каждая. В ведрах, под тряпками для мытья полов, 5 января утром женщины пронесли мины в столовую и прикрепили их под столами: одну в комнате для генералов, другую в комнате старших офицеров. Потом, как обычно, произвели уборку и явились в условленное место, откуда и были доставлены в наш лагерь.
Взорвались мины как раз во время обеда, когда столовая была полна немцев. Сначала взорвалась мина в генеральской комнате. Рухнул потолок, разрушилась стена и завалила выход из офицерской комнаты; обедавшие там офицеры не могли выйти. А через десять минут взорвалась и другая мина.
Офицеры, которые были в номерах верхних этажей гостиницы, в панике стали выпрыгивать прямо из окон, ломая ноги и руки, разбивая головы. Пока вытаскивали из-под развалин трупы убитых, все прилегающие к месту взрыва улицы и переулки были оцеплены жандармами. Как после было установлено, в генеральской комнате было убито семь человек, из них три генерала, а в офицерской – около семидесяти.