Страница 8 из 13
Увы, подумал я, нормальной наша жизнь была, пока ко всем реальным мятежам не прибавился еще один, разыгранный призраками. Или мы только полагаем, что наша жизнь была нормальной? Можем ли мы быть уверенными, что была?
— Нет, я не о нас, — сказал я. — Меня интересует, не вызывает ли у тебя моя работа неприятных ощущений? Считаешь ты меня убийцей или нет?
— Патрик! — она расхохоталась без малейшего притворства. — Когда и где ты кого-нибудь убивал? Ты же кабинетный работник, сам говорил, что почти не умеешь стрелять.
— Но я подписываю приказ — и где-то на другом конце света отряд диверсантов переходит границу отнюдь не для сбора гербария.
— Но ты же не диверсант и не тот псих, что стрелял с крыши в прохожих. И не лейтенант Колли. Колли убивал, потому что ему этого хотелось, потому что ему это нравилось, сам, из своей винтовки. Ты просто служащий, ты подписываешь эти свои бумаги не из маниакального пристрастия к убийствам. Это твоя работа. Нельзя же подозревать в садизме каждого рабочего оружейного завода.
— Ты уверена?
— Патрик, что с тобой? Знаешь, я начинаю беспокоиться: это как же тебя должно было допечь, чтобы ты стал волноваться?
«Когда ждать взрыва?» — тем временем думал я. «Храни нас, господи, от взрыва!» — вот она, молитва нашего века, и она относится не только к ядерной бомбе. Молиться и помнить, что взрыв всегда возможен — сегодня, завтра, позавчера. Да, позавчера. Может быть, взрыв произошел позавчера, десять, двадцать лет назад, но мы об этом не знаем, может быть, мы немного перестарались, сведя понятие конца, хаоса, апокалипсиса к образу огненного гриба.
— Совсем забыла, — сказала Джейн. — Если устроить тебе сцену, это тебя отвлечет?
— Попробуй, а в чем дело?
— Принялся за старое? Вот уже третий день за мной таскаются какие-то типы. Снова заботишься о моей нравственности?
— Ничего подобного. Тебе просто показалось.
— Ничего не показалось, ходят за мной как приклеенные, одни и те же. Слава богу, после твоих уроков я могу с уверенностью сказать, что мне не чудится. Настоящая слежка.
— Ладно, доставлю тебе удовольствие, — я подошел к телефону и набрал номер Морана. — Старина, у меня к тебе небольшое поручение. Помнишь объект «Тадж-Махала»? Молодчина. Так вот, завтра с утра поручи паре ребят, лучше всего Дику и Логану, — пусть потопают за этим объектом денек. На предмет фиксации чужой слежки. Вот именно. Потом объясню. Пока.
— Бесподобно, — сказала Джейн.
Утром, выйдя от Джейн, я первым делом позвонил Морану из ближайшего автомата.
— Привет, — сказал он. — Что прикажешь?
— Начинайте, — сказал я. — Сейчас она выйдет.
— Уже начали, подполковник, — хихикнул Моран. — Ты, как я понимаю, где-нибудь поблизости?
— У самого ее дома.
— Тогда оглядись-ка. Никого?
— Никого, — сказал я. — Нет, постой… (Поодаль на стоянке примостилась в уголке зеленая «Вега», и за стеклом маячили две физиономии в черных очках.) Теперь вижу. Только передай им, чтобы сняли очки, мы не в Голливуде…
Я ждал. Джейн вышла из подъезда (по моему совету она должна была добираться до редакции пешком), скрылась за углом, щелкнула дверца «Беги» — Логан двинулся следом, Дик запустил мотор и поехал себе не спеша. Это были хваткие, опытные ребята, и мне оставалось спокойно ехать к университету.
…Я сидел за столиком уличного кафе в двух шагах от университета и перебирал утренние газеты. Полковник Мукиели прочно оккупировал первые полосы: здесь были фотографии самого полковника, красивого мужчины с мужественным лицом, фотографии его орлов, позировавших с автоматами наперевес, карты Гванеронии с окрашенными в синий цвет освобожденными районами, пространные излияния перебежчиков из правительственных войск, а также заявления некоторых высокопоставленных лиц. Влиятельные лица вели себя соответственно — сенатор Гольденвассер назвал принятые меры полумерами и призывал немедленно направить в Гванеронию нашу морскую пехоту. Сенатор Коейген рекомендовал блокировать Кубу, припугнуть Ливию и на всякий случай выйти из ООН. Эксперты компании «Баксос ойл лимитед» официально оценивали нефтяные запасы Гванеронии как занимающие десятое место в мире. Страны ОПЕК заявили о поддержке правительства Букиры и пригрозили повысить цены за барелль. Студенты провели у министерства обороны демонстрацию, протестуя против нашего вмешательства в гванеронские события, после чего были арестованы за препятствование уличному движению. Габриэль Гарсиа Маркес опубликовал язвительный памфлет, направленный против нашей разведслужбы.
Я отложил газеты. Райли прав — все это выглядело чертовски обыденно. Сенаторы повторяли то, что они говорили ранее в сходных ситуациях, газеты повторяли то, что они писали месяцем ранее о других странах. Звучали те же обвинения, те же заверения, те же угрозы в те же адреса.
Очередную партию оружия стоимостью пятнадцать миллионов мы с Райли сплавили на этот раз в Южную Америку. Контора по вербовке наемников предоставила нам триста «диких гусей», но мы не оплошали и здесь — переправили это воинство на те острова, где ребята Фриша недавно организовали переворот, чтобы они там помогали удерживать власть. Газеты наперебой хвалили нашу с Райли оперативность, деловую хватку и патриотизм. Поговаривали о военных орденах.
Сюда я приехал, чтобы увидеть смерть профессора Мтагари. Трудно сказать, почему я это сделал. Возможно, хотелось увидеть своими глазами, как выглядит то, что мы разрабатываем в тиши кабинетов. Райли прав — мы весьма похожи на пилотов стратегических бомбардировщиков: реальные операции, резиденты, рейды террористических групп, пожары, взрывы и перевербовки от нас столь же далеки, как и выдуманная Гванерония. Пожалуй, Гванерония даже более реальна — ведь я сам ее выдумал и точно знаю, что в болтовне газет правда, а что — ложь. Например, «Пари-Матч» пишет, что Мукиели — сын английского капитана и племянницы бывшего гванеронского короля Ловово, но я-то точно знаю, что папаша полковника держал лавочку в гванеронской столице, а мать разводила кур.
Я вспомнил про Джейн — она должна была уже дойти, прошел к телефону и вызвал Морана.