Страница 77 из 98
Обе ноги, которыми он упирался в плющ, соскользнули одновременно — подошвы, нажав как следует, размяли мясистые листья в скользкую кашу. Кирьянов повис в нелепой позе, очередной узел больно вонзился в левое запястье. Но голова была уже вровень с мостом.
Он оглянулся в первобытной панике.
И запомнил увиденное на всю оставшуюся жизнь.
К тому берегу, куда он стремился, довольно быстро продвигалось нечто — продолговатое, длинное, обтекаемое, состоящее не менее чем из четырех сочлененных частей, похожих очертаниями на распиленные вдоль цистерны. Зрелище это стояло перед глазами всего несколько секунд, но в память врезалось, как печать в размягченный сургуч: узкие горизонтальные бойницы, из которых выбивается тусклый желтый свет, белые клубы то ли пара, то ли дыма, валящие из сочленений четырех сегментов, вздутия на крышах, вроде черепашьих панцирей, какие-то горизонтальные палки, торчащие из бортов, и снова это странное впечатление, будто видишь перед собой не просто очередной механизм, а что-то другое, часть этого мира…
Хрр-ру-у-у-у-ххх!
Разбойный посвист множества летящих с невероятной скоростью предметов обрушился на них, как порыв ветра, обдал… Плечо Кирьянова обожгло, словно струёй кипятка, и он охнул, и, будто эхо, рядом прозвучал громкий болезненный крик, и кто-то рывком вздернул Кирьянова за шиворот, вытаскивая на берег, и он покорно дернулся, как кукла, спиной к откосу, лицом к мосту..
И успел еще увидеть, как мост сминается во всю свою длину, словно карточный домик, как проваливается под нешуточной тяжестью бронепоезда — медленно, жутко и нелепо, как с оглушительным треском кренится в своем гнезде горизонтальная балка, как буквально в полуметре от него, толкнув в лицо упругой волной воздуха, обрушивается тройной горизонтальный “рельс”, по пути ударив, смяв, увлекши в бездонную пропасть Жаукенова, еще до того обвисшего на своей веревке, державшегося лишь одной рукой. Оглушительный тягучий скрежет на той стороне моста, и все проваливается в бездну — изящно выгнутые фермы и стойки, не соединенные более меж собой вагоны бронепоезда в клубах то ли дыма, то ли пара, и Жаукенов, и ни следа не остается, никакого моста, как не было, только короткие обломки торчат из вертикального откоса нелепо и жалко в слабом сиянии уже двух, а не трех лун…
Все тело было уже на берегу, только ноги ниже колен болтались над пропастью. От сильного рывка он пробороздил затылком землю, а потом и его пятки угнездились на твердой земле. Сознание отчего-то работало с невероятной четкостью, и он успел вполне трезво и холодно удивиться: как его сумел вытащить худой тщедушный Кац?
А потом далеко внизу, где-то в бездонном мраке, оглушительно ухнуло, прогрохотало дважды — бронепоезд достиг наконец дна. И ясно было, что нет силы, способной спасти Жаукенова, что нет больше и самого Жаукенова…
Кирьянов не сразу сообразил, что короткий звериный стон был его собственным вскриком.
В чащобе по ту сторону пропасти замелькали во множестве желтые тусклые огни, двигавшиеся хаотично и низко над землей, больше всего похожие на скопище факелов. И резкий голос штандарт-полковника ударил по нервам:
— Уходим, немедленно!