Страница 72 из 98
В коридоре он увидел прапорщика Шибко — тот с непроницаемым лицом шел навстречу, четко печатая шаг, огромный и грациозный, как хищный зверь вроде леопарда, вел под локоток угрюмого Мухомора — и под правым глазом последнего наливался темным основательный синяк. Следом поспешал ракообразный этический комиссар и взволнованно верещал:
— Тысяча извинений, уважаемый прапорщик, но я не в силах отделаться от впечатления, что это пятно на лице данного разумного существа возникло в результате…
Шибко приостановился, оглянулся через плечо и ответил с восхитительной небрежностью:
— Уважаемый этический комиссар, тысяча извинений, но вы плохо знакомы с обычаями нашей расы. Радость встречи после долгой разлуки у нас выражается в том, что мы наносим друг другу легонькие удары верхними конечностями в область органов зрения, что и имело место в данном случае… Ведь правда?
Мухомор угрюмо кивнул. Комиссар остался стоять посреди коридора, глядя им вслед, и Кирьянов каким-то удивительным манером понял, что его облик выражает собою тягостное раздумье и сомнение. Но они уже были далеко.
— Пошли, — сухо бросил Шибко Кирьянову. — Гос-спода офицеры, мать вашу…
— А чего сразу в рыло? — мрачно пробурчал Мухомор.
— А чтобы глупости всякие не организовывал и новичков в побег не сманивал, — безмятежно ответил Шибко. — Беги, пожалуйся в Ассамблею, имеешь полное право… Вон, в углу как раз видеофон… Ну?
— Сроду не стучал, — буркнул Мухомор, отворачиваясь.
— Вот и шагай.
— А чего сразу в рыло?
— Разговорчики в раю! — прикрикнул Шибко. И неожиданно ухмыльнулся во весь рот. — До чего ж вы меня огорчили, сукины коты, ни в сказке сказать, ни пером описать. Похабщина у вас получилась, а не самоволка. Толковый солдат дернет в самоволку, лишь предварительно разведав все стежки-дорожки, возможные пути отхода, перемещения и укрытия. И никак иначе. А вы не придумали ничего лучшего, кроме как слинять с карточками гарантов… Тоска и стыдобушка. Ты хоть понимаешь, Мухомор, как запомоился?
На Мухомора было невозможно смотреть без скорби. Хоть ваяй с него аллегорическую фигуру Беспредельного Уныния.
— Кто ж знал, — сказал он потерянно, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. — Только и разговору было — гаранты, гаранты… Кто ж их видел на самом деле? Я ж думал…
— Хвостовым мозгом ты думал, чадушко, — безжалостно сказал Шибко. — Даже не спинным. Будет время, расскажу тебе про Владика Проныру. Был такой еще до тебя, задолго тому… Вот тот бегал — завидки брали, слезы наворачивались от умиления… Гений был в своем роде. Куда уж тебе, гунявому… Ничего, ребята, не переживайте. Я в отличие от этого крабика этического гуманизмом не страдаю. Вы у меня еще оба хлебнете вдоволь строевой и изучения оружия — согласно соответствующим статьям устава, пусть и напечатанным мелким шрифтом. От рассвета, как говорится, и до горизонта… Не на губу же вас сажать? У нас ее сроду не водилось, это при Митрофаныче разве что, во времена его орлиной юности… Вот тогда бы вы насиделись на хлебе и воде… Ничего, и у меня побегаете, что твои электроны по орбитам, зуб даю. А знаете, за что получите от отца-командира дополнительный втык? Акция объявлена, дорогие мои, группа давно должна быть на месте — так нет, изволь за вами гоняться, зайчики-побегайчики…
— Какой такой дополнительный втык… — тихонько ворчал Мухомор, поспешая за размашисто шагавшим прапорщиком. — Хренов — как дров. Я все параграфы изучил, нет там ничего насчет такой вот самоволки и дополнительных втыков…
— Был бы раздолбай — а параграф приложится, — бросил Шибко, не оборачиваясь. — А в общем, вам везет, разгильдяи. Вы и не представляете, как вам повезло, что не напоролись на серьезные неприятности.
Мухомор моментально насторожился:
— Это с чего ты такой добрый, фельдмаршал ты наш? Неспроста ведь!
— Ну конечно, неспроста, — сказал Шибко, обернувшись к нему и обнажив в улыбке великолепные белые зубы, вполне годившиеся для того, чтобы перекусывать гвозди. — Акция на сей раз столь специфическая, что совершенно безразлично, когда ее начинать. Можно в любой момент, как нам удобнее, ничуть не поджимают срока.
— Ax, во-от оно что, — сказал мгновенно поскучневший еще более Мухомор. — Ах, во-он оно как… Огребем по самое не могу…
— Не исключается, — серьезно сказал Шибко.