Континент

Когда они вернулись в зал, драка почти утихла. Еще утюжили в углу джентльмена в импортной бороде Сукин Кот и Вырвипуп, еще Савва Иваныч доламывал о грузина сменивший виолончель контрабас, а Лихо уволакивало ту шотландскую ведьмочку, громогласно обещая на деле доказать разницу между южным человеком и исконным славянином. Но было ясно, что это финал. Славянская нежить доказала, что она всегда на высоте. Появились новые лица, оркестрантов сменили шестеро смуглых бородачей в чалмах, свистели флейты, и под булькающий зазывный ритм старинной восточной мелодии в центре зала танцевали черноволосые девушки в прозрачной кисее. За спинами гостей мелькнула длинная мизантропическая физиономия графа Дракулы.

Гай взял с подноса бокал и жадно осушил его, не ощущая вкуса и крепости. Чувствовал он себя премерзко, хотелось незаметно ускользнуть домой. Юленька, наоборот, улыбалась так невинно, словно это и не она пять минут назад изнемогала, хрипя, что ей больно и она не выдержит. Шурша платьем, на котором была еще заметна пыль комнаты, видевшей и не такое, она направилась в противоположный конец зала, увидев там, судя по улыбке, кого-то знакомого.

Упала она неожиданно. Скорее всего, выстрел был бесшумным. Алое пятно расплылось на кружевах, сотканных слепыми мастерицами в здешних подземельях. Гай успел перехватить злобный взгляд мэнского дипломата. Бессмысленно было бы искать стрелявшего, наверняка это был Слепой Выстрел - один из тех, что был сделан в какой-нибудь из сотен войн прошлого, но не нашел тогда цели. Наиболее умелые колдуны способны притягивать из прошлого такие выстрелы, копить их и направлять на свою жертву. Как сегодня.

- Ты, Гай, особо не расстраивайся, - сказал Савва Иваныч, пробившись к нему сквозь толпу. Музыка и танцы не прекратились ни на секунду. - Она, стерва, под любого ложилась, одно название - фея. Не горюй, дружище.

- Я и не горюю, - сказал Гай. - Слушай, давай напьемся?

- Давай, - согласился Савва Иваныч. - Я тут знаю один новый кабак...

Нюх на новые кабаки у него был несказанный.

Рука об руку они прошли сквозь гомонящую толпу разномастной нечисти. У колонны еще плавала в воздухе кисть руки, сжимавшая вороненый наган, - так и есть, Слепой Выстрел, мельком подумал Гай. Вышли на улицу и сели в облезлую "Победу" с откидным брезентовым верхом. На ее капоте росли бледные светящиеся поганки, крылья разъела Голубая Ржа, и кто-то спер левое переднее колесо, но машина еще ездила, когда ее материли.

Они медленно катили по темным улицам, жившим непонятной и отвратной ночной жизнью. Серебристые нетопыри в крохотных золотых коронах, с обведенными черной каймой крыльями бесшумно кружили вокруг памятника Неизвестному Подлецу. Почетный караул, днем еще кое-как притворявшийся живым, ночью стал самим собой - четырьмя скелетами в выцветших мундирах, сжимавшими ржавые винтовки. Белые фонарные столбы тоже сбросили маски, превратились в толстых пятнистых удавов, вросших хвостами в асфальт, изгибались медленно, истомно. Две команды чердачников играли на пустыре в футбол желтым человеческим мозгом. Знаменитый фонтан Лунных Радуг оказался наполненным сметаной, в которой молча тонул, барахтаясь, черный гигантский жук.

- Реальность... - вполголоса говорил Савва Иваныч. - А нужна ли она нам - вот вопрос вопросов. Почему, собственно, мы считаем, что ирреальность не существует? Только потому, что за тысячи лет нашей сознательной истории она ничем не проявила себя? По меньшей мере наивно...

- Не надо, - попросил Гай.

- Надо, - мягко, но настойчиво сказал Савва Иваныч. - Чем вас, лично, Гай, не устраивает Ирреальный Мир, в который вы попали? Да, разумеется, в нем существует большое число опасностей и ситуаций, каких вы прежде не знали. Но ведь и там, по ту сторону Круга, у вас есть шанс попасть под машину, наткнуться на нож хулигана или заболеть раком. Зато у Ирреального Мира есть весьма заманчивое отличие - здесь нет фальши. Здесь нельзя подчинить людей ложному учению или ошибочной теории, здесь нет места дутым авторитетам, здесь, по существу, бессильны начетчики, подхалимы, изрядно напакостившие в свое время и продолжающие пакостить, хотя и в неизмеримо меньших масштабах, идейные вожди... Те, кто послал вас сюда, уверены, что тут высадились какие-нибудь орионцы. А если нет? Если параллельные миры на самом деле Ирреальный Мир? Долго, очень долго он прорывался в реальность, иногда кое-где это удавалось, и тогда появлялись алхимики, изготовлявшие золото из говна, телепаты-провидцы, колдуны, Бермудские треугольники, летающие тарелки, люди, способные читать пальцами и превращаться в зверей... Недаром люди так тянутся к ирреальному, всегда тянулись, и в результате возникали религии, общества сторонников летающих тарелок, клубы любителей фантастики...

- Это гипотеза?

- Да, - сказал Савва Иваныч. - Пожалуй, она и есть истина. Разумеется, я не всезнающий господь, так что не спрашивайте меня, каков механизм Ирреального Мира Круга и какие законы управляют им. Разве это так уж важно? Мы, по сути, до сих пор не знаем, что такое электричество и откуда при определенных условиях берется электромагнитное поле, однако широко используем и то и другое. Оставайтесь здесь, Гай. Вы еще молоды. Вы не успели закоснеть. Что вас подстегивает уйти из Круга? Страх? А он ли? Долг? Но не все долги нужно платить. Профессия, быть может? Но все, что вы еще напишете там, будет всего лишь бледным слепком, меркнущим перед Кругом, и вы отлично знаете это. Идеалы? Но не является ли вселенским идеалом место, где никаких идеалов нет? Задумайтесь над моими словами, хорошенько подумайте, Гай...

Машина остановилась перед стеклянным фасадом, над которым пылала ало-голубая вывеска: "У сорванных петлиц". Перед входом высилась статуя Сталина из белого мрамора. Великий вождь задумчиво смотрел вдаль, и у квадратного постамента сиротливо лежал один-единственный миртовый веночек с надписью на ленте: "От Сивой Кобылы". Сама Сивая Кобыла бродила тут же и о чем-то бредила вполголоса, постукивая копытами в такт.

Они вошли внутрь, оглядываясь с любопытством. Большой квадратный зал напоминал обычную столовую: столики на металлических ножках, обтянутые коричневым кожзаменителем стулья, из двадцати люстр горели всего три, и полумрак размывал четкие контуры предметов и вещей. Зал был пуст, только у двери сидел молодой Подпоручик с золотыми гусарскими погонами и, пощипывая струны гитары, тихо напевал: