Континент

- Что же это я отмочил? - вслух подумал Гай не без любопытства. Разнес что-нибудь?

- Хуже, хуже... - Алена уютно устроила голову у него на груди и смотрела лукавыми глазами, теперь уже карими. - Гай, ты не думай, я к тебе неплохо отношусь. Хочешь, я с тобой жить буду?

- Жить... - проворчал Гай и вспомнил компьютер. - Видел я вашу жизнь в гробу в белых пинеточках... Морду-то за что разбили?

- Капитан Мумура - уж-жасно нервный человек, - безмятежно пояснила Алена. - Ты его вывел из себя, взбесил буквально... его тоже понять можно.

- Да? - Гай пощупал бок - пистолет был на месте. Чего их жалеть, гадов? - Нервный человек...

Он рывком высвободился, опрокинул Алену, одной рукой перехватил ее руки, другой приставил к виску ствол "вальтера" и зловеще спросил:

- Аленушка, а если я тебя пристрелю? Перед тем, как заняться капитаном Мумурой с присными...

- Дурак, - сказала Алена, не пробуя вырваться и насмешливо глядя снизу вверх. - Ой какой дурак... Гай, хотя в этом и стыдно признаваться, я целоваться не умею. Буквально совсем. Так стыдно... Ну, отпусти меня, пожалуйста, руку больно.

Ну что было с ней делать? "Какая там к черту абсолютная свобода, - зло подумал Гай, пихая пистолет обратно в неподатливую кобуру. - Все наша славянская достоевщина, обязательно расслюнявимся там, где первый попавшийся западный супермен давно вышиб бы этой Алене мозги и рук потом отмывать не стал бы. Еще и трибунал вдобавок. Взбесились, не иначе. Нет, пора пробиваться назад, чего бы это не стоило. Иначе с ума сойду. Стоп, а может, я уже давно того, а в Ирреальном Мире сумасшествие именно так и проявляется? Вообще, любопытный вопрос: каким образом сходят с ума там, где все сумасшедшие?"

- Вот и прекрасно, - сказала Алена и прижалась крепче, теплая такая, милая такая, соблазнительная такая. - Гай, может, у тебя есть шанс оправдаться?

- Гос-споди... - сказал Гай сквозь зубы. - Да объясни ты вразумительно, в чем я перед вашим трибуналом провинился?

- Ты не помнишь?

- Раз я спрашиваю, значит, понятия не имею.

- Ох, эта водка... - вздохнула Алена тоном умудренной жизнью женщины. Ты вчера наговорил кучу ужасной ереси. Будто там, снаружи, вы расстреливаете друг друга, тратите уйму денег на оружие... В общем, повторять противно эту похабщину, я уж лучше не буду.

- Ах вот оно что... - сказал Гай. - Знаешь, вся беда в том, что это чистая правда.

- Хватит, - попросила Алена. - Сейчас-то ты трезвый.

- Да говорю тебе, что это правда!

- Гай, а может, у тебя белая горячка? - с интересом спросила Алена. Можно, я на этом буду строить тактику защиты?

- Ничего подобного, - сказал он. - Все это правда...

- Да не может этого быть! - сердито посмотрела Алена. - Ну где это видано? Или ты меня нарочно дразнишь?

- Не дразню, - сердито сказал Гай. - И не собираюсь.

- Тогда я буду исполнять свои обязанности?

- Это которые?

- Следователя.

- Выполняй, - разрешил Гай. Ему вдруг стало все равно.

- Значит, так, - сказала Алена официальным тоном. - Вы, подследственный, признали, что обвинения, выдвинутые против вас, соответствуют истине?

- Признал, - сказал Гай.

- Возражений против личности защитника нет?

- Нет.

- Против незамедлительности трибунала?

- Нет.

- Ну тогда все, - сказала Алена нормальным, чуточку грустным голосом. Зря ты так, Гай. Ты мне, честное слово, нравишься. В тебе есть обстоятельность.

- У меня есть еще масса других достоинств, - сказал Гай.

- Ну да?

- Щи умею варить - хоть полощи. И так далее.

- А я тебе нравлюсь?

- Нравишься, - сказал Гай.

- Очень, очень?

- Просто - нравишься. Правда, не умеешь целоваться или врешь?

- Правда.

- Интересно... Слушай, а как же все-таки ты собираешься меня защищать?

- Я уже объясняла, - безмятежно сказала Алена. - Буду доказывать, что ты рехнулся, что у тебя белая горячка. Ты что предпочитаешь? Может, все вместе?

- Ничего подобного. Я буду защищать себя сам.

- Вот этого нельзя, - сказала Алена. - Ну, тогда пошли?

- Пошли, - сказал Гай. Ему было жутко и интересно.

За порогом зала на него накинулись какие-то проворные молодцы, накинули через голову грубый холщовый балахон, во мгновение ока надели ручные и ножные кандалы.

Вся троица долго шла по извилистому узкому коридору. Вступили в зал. Зал был огромен. Потолок вздымался на добрую сотню метров, а к судейскому столу пришлось идти добрую минуту.

За длинным черным столом сидели трос судей в черных мантиях и высоких пудреных париках. Алена надела такую же мантию, четырехугольный берет с кисточкой и взошла на маленькую трибунку защитника. Массивная дубовая скамья могла предназначаться только для Гая, и он немедленно уселся, позвякивая тяжелыми кандалами. По бокам сразу же пристроились двое в мундирах с палашами наголо.

Тот, что сидел посередине, очевидно председатель, поправил золотую цепь на груди и три раза стукнул молотком:

- Внимание, прошу тишины! Начинается заседание особого трибунала. Слушается дело "Ирреальность - против Гая". Подсудимый, вас устраивает формулировка?

- Устраивает, - сказал Гай.

- Итак, - сказал председатель. - Поясняю сущность дела. Подсудимый Гай Олег Николаевич, двадцати восьми лет, холост, писатель-фантаст. Находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, публично распространял непотребные нелепицы, оказывая этим растлевающее влияние на неокрепшие умы.

- Прошу поподробнее, - сказал Гай.

- Можно и поподробнее, браток, - неожиданно добродушно сказал председатель, порылся в бумагах, вытянул длинный лист голубоватого папируса и поднес его к глазам. - Можно и поподробнее, у нас тут все зафиксировано, контора пишет... Вы утверждали, что в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году руководители государства физически уничтожили тысячи военных, политических, государственных деятелей и просто граждан по обвинениям, которые теперь выглядят смехотворными.

- Да, - сказал Гай.

- Вы утверждали, что в особых лагерях гибли тысячи людей?

- Да, - сказал Гай.

- Вы утверждали, что, несмотря на поступавшие по разным каналам донесения разведки о готовящейся войне, армейское командование оказалось настолько неподготовленным, что едва не проиграло войну?