Страница 22 из 108
- Давайте уйдем отсюда, - сказал он в конце концов, злясь на себя за столь глупые страхи.
- Давайте...
Д'Артаньян собирался повести спутницу по улице Задиристых мальчиков, но едва они вышли в ворота на улицу Турнель, как обнаружилось, что троица движется следом с внушающим подозрение постоянством. Д'Артаньяну пришло в голову, что он, быть может, вовсе не переусердствовал в подозрениях...
Чтобы увериться, он незаметно замедлил шаг. Троица сделала то же самое - а потом они, переглянувшись, быстрой походкой направились вперед, и один из них, самый высокий, громко спросил:
- Сударь, можно спросить?
- Бога ради, - ответил д'Артаньян настороженно, уже прикинув, как именно будет направлен первый удар шпагой.
- Если вы уже вдоволь позабавились с этой белобрысой шлюшкой, может, уступите ее нам? Если, разумеется, она берет недорого. Или вы ей заплатили за весь день?
Кровь бросилась гасконцу в лицо, но он героическим усилием воли не поддался безудержному гневу. Троица не походила на дворян - а ведь они были не в кварталах Веррери и не на улице Сен-Пьер-о-Бёф, то есть отнюдь не в тех местах, где головорезы неведомого происхождения средь бела дня готовы надерзить и королю... Место довольно приличное, таким следовало бы вести себя потише, быть понезаметнее. Ох, неспроста...
- Ну, что скажете, сударь? - не отступал высокий. - Моим друзьям тоже хочется задрать подол этой шлюхе, нельзя же быть таким эгоистом, чурбан вы провинциальный! Тут, знаете ли, Париж, а не ваша навозная куча, из которой вы родом. Эй ты, девка! Сколько обычно берешь?
И плащ, красный плащ гвардейцев кардинала! Сейчас нужно быть безумцем, чтобы задирать мушкетера его высокопреосвященства чуть ли не в центре Парижа, средь бела дня. Безумцем или...
- Немедленно уйдемте отсюда, - быстрым шепотом проговорила Анна.
Он и сам уже уверился, что дело нечисто. И примирительно сказал:
- Сударь, сдается мне, вы выпили чуточку больше, чем следовало. Лучше бы вам идти своей...
Шпага высокого вылетела из ножен столь молниеносно, что кто-то другой на месте д'Артаньяна мог бы этого и не увидеть - или заметить слишком поздно. Но гасконец с быстротой молнии выхватил свою.
И едва не совершил крупную ошибку: он ждал, что удар будет нанесен ему - и приготовился его отразить со всем возможным умением...
Однако острие, сверкая на ярком солнце, устремилось прямо в грудь Анне, туда, где сердце...
Осознав это в самый последний миг, д'Артаньян сделал фантастический пируэт, с невероятной быстротой изменив тактику и направление ответного удара. Другому это могло бы и не удасться, но гасконец был молод, а потому проворен и ловок, словно дикая кошка.
Его клинок пронзил ладонь высокого наглеца, и тот выронил шпагу, взвыв от невиданной боли.
- Шарль! - отчаянный вскрик Анны заставил его развернуться влево, в ту сторону, откуда подбегали еще четверо - напористо, решительно, без малейших колебаний, все совершенно трезвые на вид, вооруженные не только шпагами, но и дагами...
"Совсем скверно", - успел подумать д'Артаньян.
А потом и думать стало некогда - нужно было горы свернуть, из шкуры вон вылезти, но ухитриться остаться в живых, потому что его смерть, он убедился, означала смерть и для нее...
Дуэлью, разумеется, и не пахло, какой там кодекс чести... Понукаемые командами высокого - он торопливо заматывал краем плаща кровоточащую руку, оставшись на прежнем месте, - шестеро ринулись на д'Артаньяна. Схватив девушку за руку, он буквально забросил ее в тупичок слева, а сам загородил туда дорогу, свободной рукой торопливо срывая с себя плащ.
Тот, кто всю жизнь - пусть и короткую - прожил на границе с Испанией, обучился кое-каким тамошним ухваткам, безусловно недопустимым в поединке меж двумя благородными господами, но вполне уместным, когда схватишься с гнусными злодеями...
- Каррамба! - заорал д'Артаньян поневоле пришедшее на ум испанское ругательство.
За спинами нападавших мелькнули чьи-то испуганно-любопытные рожи, самого простолюдинского обличья, - ну конечно, в Париже достаточно любого пустяка, чтобы сбежались зеваки...
Плохо, что красный форменный плащ так короток. Длинный пригодился бы гораздо больше, но ничего не поделаешь, постараемся управиться с тем, что есть...
Улучив момент, д'Артаньян накинул плащ на голову ближайшему, рванул его на себя, заставив потерять равновесие. Шпага злодея на миг косо опустилась к земле, коснувшись ее острием, - и гасконец вмиг переломил ее сильным ударом ноги, а потом, увернувшись от вслепую рассекавшего воздух клинка даги, влепил коленом прямо в физиономию врага, отчего тот с диким воплем опрокинулся и надолго выбыл из схватки.
Д'Артаньян взмахнул плащом перед лицом другого, прикрывая им шпагу так, чтобы противник ее не видел, - и угодил мерзавцу острием пониже шеи, в ямку меж ключицами: тут не до благородных церемоний...
Четверо ожесточенно напирали на него, мешая друг другу. Над самым плечом гасконца просвистел небольшой стилет, прилетевший из тупичка, - некому было его бросить, кроме Анны... Он не нанес противнику особенного урона, упал наземь, но один подонок от неожиданности отшатнулся, и д'Артаньян успел пустить ему кровь, хлестнув клинком по щеке. Увы, раненый остался в строю, только разъярился еще пуще...
Отбросив ложный стыд, д'Артаньян заорал во всю глотку, отбивая удары и уворачиваясь:
- Ко мне, гвардейцы кардинала!
Обмотав левую руку плащом, он отбивал ею удары, как щитом, вертясь волчком, приседая и уклоняясь. Убийцы наседали, подбадривая друг друга яростными воплями. Что-то твердое коснулось левого бока - но д'Артаньян так и не понял в горячке схватки, зацепили его или нет, а осматривать себя было бы самоубийством, нельзя терять ни мгновения зря...
Он понимал, что так не может продолжаться до бесконечности, что рано или поздно... И орал во всю глотку все тот же призыв, не видя ничего, кроме метавшихся перед ним стальных клинков, - уже казалось, что их неисчислимое множество, они сливались в зловещую паутину, все труднее становилось их отбивать...
- Бей!
- Вперед, гвардия!
- Да здравствует кардинал!
- Улю-лю, граф! Вперед!