Великолепные гепарды

Потом оказалось, что я сижу в кузове открытого броневика, пахнет дизельным топливом и железом, в руке у меня зажата фляга, и кто-то отвинчивает с нее колпачок. В кузов прыгнули двое солдат.

– Ну как? – спросил пулеметчик.

– Пусто. Ни следа нет.

– Но ведь я попал.

– Попасть-то попал…

– Свет дайте. Прожектор полоснул по земле желтым лучом.

– Вот, вот… Ага. Выбоины есть, и только.

– Поехали отсюда, а? Автоматики помнишь?

– Говорят, не только автоматики.

– Говорил Христу напарник по кресту…

– Разговорчики, – раздался у меня над ухом голос Чавдара. – Поехали отсюда. Броневик развернулся и покатил по ночной улице.

– Переночуешь у нас? – сказал мне на ухо Чавдар.

– Ну, до такого я еще не докатился, – сказал я. – Вези домой, за углом остановишь.

Броневик остановился поодаль от дома Анны и не отъезжал, пока я не вошел в дом. Я тихонько прокрался по коридору (там горел свет), задержался у большого зеркала – н-да… Весь в грязи и ссадинах.

В зеркало я увидел, как за моей спиной появилась Анна в черно-белом пушистом халате, и глаза у нее стали круглые:

– Господи, что с вами?

– С велосипеда упал. Захотелось научиться ездить на старости лет. Она грустно улыбнулась:

– Мой муж обычно снимал кота с дерева по просьбе старой дамы.

– Ну, а я обычно падаю с велосипеда. Для чего-то же существуют на свете старые дамы, коты и велосипеды?

– Идите в ванную, велосипедист. Аптечка там есть. Бренди тоже.

Я ушел в ванную, долго обрабатывал ссадины и порезы – хорошо хоть физиономия не пострадала… Забрался в ванну, пустил воду. Глотнул из горлышка, закурил.

Теперь с Лонером все понятно. Такое, повторяясь часто и изощренно, выпишет литер в психушку даже статуе Командора. И кто поручится, что сейчас из стока не вынырнет синерожий утопленник и не пожелает замогильным голосом успехов в работе и личной жизни? Мне захотелось поджать ноги, и я выругался. Лонера они затравили… Допекли, достали (нужное подчеркнуть). Надо бы принять снотворное, чтобы никакие синерожие или синешерстные визитеры не смогли добудиться. Но нет. Лонеру это не помогло – в его комнате нашли кучу пустых ампул из-под фертонала…

Я подумал: если рассудить трезво, меня хотели всего лишь напугать, не более. Уж если кто-то, располагающий большими возможностями, хотел сжить меня со света, наверняка мог создать более проворного и клыкастого монстра…

День третий

Конверт упал мне под ноги, когда я тихонько повернул ручку и потянул дверь на себя, выходя из комнаты. Серый конверт казенного вида, без марок и штемпелей, четко выведена моя фамилия – та, под которой я на посмешище всему городу пытался изображать журналиста. Видимо, кто-то принес его на рассвете.

Я рванул конверт и извлек лист бумаги с грифом полицейского управления. Пробежал глазами несколько строчек и стал ругаться про себя. Попятился, сел на кровать и перечитал письмо еще раз, медленнее.

«Бога ради, простите, полковник. Не могу я больше, право же, не могу. Есть предел человеческим силам, и есть предел ситуациям, в которых человек способен выдержать. Хочется узнать поскорее… Простите. Зипперлейн, дезертир».

Я снял телефонную трубку и через минуту знал подробности. Малолитражка комиссара Зипперлейна была на предельной скорости направлена своим хозяином в глухую кирпичную стену портового склада. Бензобак взорвался. Что осталось от машины и водителя после взрыва и удара – легко себе представить.

Понятно, почему он не застрелился, не повесился, не наглотался таблеток – боялся, что неведомая сила, поднимет и его с оцинкованного стола в морге, откроет ему глаза, оживит. Ему ужасно не хотелось оживать, он собирался умирать окончательно и бесповоротно. Вот так. Отчаявшись хоть что-то понять, он решил, что, умерев в качестве покойника, обретет истину – его душа, либо отлетя в горные выси, либо низвергнувшись в котел со смолой, в любом случае получит информацию, которую усопший не мог получить при жизни. Пожалуй, он не рехнулся и не дезертировал – гипертрофированный профессиональный рефлекс – стремление любыми средствами раскрутить дело, познать истину… Десять негритят пришли купаться в море, десять негритят резвились на просторе…

Старинная песенка. Что там с ними было? Кажется, пошли они искупаться, и тонут один за другим, и вот уже не осталось негритят, ни одного, спокойно плещется море, ни одной курчавой головы над волнами, и никому нет дела, что опустел берег. В точности, как те негритята, один за другим уходят, не вынырнув, капитан Лонер, генерал-майор Некер, комиссар Зипперлейн. Кто следующий, господа? По логике событий следующим негритенком должен стать полковник Кропачев, но этого никак нельзя допустить – я просто-напросто не имею права умирать, я обязан оборвать цепочку умертвий, выигрывать пора, побеждать.

Погода немного испортилась, началось это еще ночью, тучи уже развеяло, но мокрый серый асфальт матово поблескивал, и я порядком забрызгал туфли, пока шел к почтамту. Скорее, брел.

Стоял у входа и курил, отчаянно зевая. Мимо пробегали связисточки в ярких брюках и прозрачных плащиках, метеоры с идиотской педантичностью сгорали над крышами, по площади лениво катил бело-желтый молочный фургон. Прошагали солдаты, видимо, из ночного патруля.

Где-то поблизости мелодично зазвонили бешеные часы – восемь утра. В конце площади показалась низкая спортивная «багира», разбрызгивая лужи, подъехала и остановилась в двух шагах от меня. Я распахнул дверцу, сел и сказал:

– Здравствуй, Мадонна.

Совершенно секретно. Экспресс–информация. А-1.

Майор Монахова Ксения Георгиевна (Мадонна). Родилась в 2010 г.

Закончила военное училище «Статорис» (факультет контрразведки). В настоящее время – следователь Отдела кризисных ситуаций МСБ. Семь национальных и три международных ордена. Незамужняя.

– Почему не самолетом? – спросил я.

– Слушай, Голем, как тебе удалось расколоть Антихриста?

– Значит…

– Да, – сказала она. – Там был Длинный Генрих. Труп Дарина нашли на том самом месте. На вилле нашли отпечатки Антихриста. Быстренько его взяли, и он, как ни удивительно, сразу раскололся. Нервный шок. Через слово поминает нечистую силу, которая нам якобы помогает, потому что тех двоих он тоже застрелил, и никто больше, кроме него, не знал… В самом деле, как тебе удалось? Кто мог дать тебе материал, которого не мог дать никто на свете, кроме самого Антихриста?

– Послушай сказку, – сказал я. – Жил-был город, в городе была статуя льва, и у него были глазищи, в которых можно увидеть прошлое.

– Что?

– Тот самый лев. Бесценная находка для нашей конторы, верно ведь? Но я не уверен, что льва нам отдадут. Что его чудесные глаза не исчезнут, как только мы его Приберем к рукам. Если верить авторитетам, подарки дьявола, равно как и подарок фей, имеют коварное свойство рассыпаться прахом на рассвете. Может быть, легенды о превратившемся в уголь золоте всего-навсего повествуют о неустойчивых элементах, открытых каким-то гением алхимии? От алхимиков всего можно ожидать, те еще ребята были. Она посмотрела на меня как-то странно:

– Голем, с тобой все в порядке?

– Милая, со мной все в порядке, – сказал я. – За мной гонялись те же фантомы, что и за Лонером, но я не сошел с ума. Я не сошел с ума даже тогда, когда воскрес Некер…

– Как воскрес?

– Ну, когда труп ушел из морга, – сказал я. – Здесь, знаешь, трупы довольно непоседливые: оживают, убегают, сводят с ума служителей морга. Неугомонные такие трупы. Когда Некер застрелился…

– Откуда ты знаешь?

– Как это откуда? Вчера днем местная полиция составила протокол, а вчера вечером труп Некера ожил и смылся из морга.

– Антон, ты только не волнуйся, давай все обсудим, что-то мы друг друга не понимаем… Некер не мог быть мертвым вчера вечером. Вчера вечером он приехал к нам, в окружной город, и застрелился в час ночи.