Великолепные гепарды

– Значит, вы – тот, кто должен… – начал мэр.

– Не исключено, – сказал я. – Я сам еще не знаю. Не удивляйтесь, в разведке так бывает. – Я отвернулся к окну. – Сложность нашей работы еще и в том…

На столе тихонько засвиристел селектор, и девичий голос сообщил удивленно:

– Господин мэр, к вам рвется советник Фаул…

– Простите, – сказал мэр. – Странно. Видите ли, полковник, муниципальный советник Фаул очень спокойный человек, и слово «рвется» к нему никак не применимо…

Распахнулась дверь, и советник Фаул, низенький, лысый, лобастый, как Сократ, ворвался в кабинет с такой скоростью, словно хотел перепрыгнуть через стол и выпрыгнуть в окно, причем его ничуть не заботило, воспарит он над крышами или рухнет на булыжник. Однако каким-то чудом он все же затормозил у стола, рванул замок своего черного портфеля, вывалил на разноцветные телефоны и деловые бумаги мэра охапку желтых осенних листьев.

– Боже мой, Фаул, что это вы? – изумленно вопросил мэр и рефлекторно потянулся смахнуть листья со стола.

– Я попросил бы вас! – рявкнул Фаул. – Я попросил бы вас аккуратнее обращаться с казенными деньгами! С финансами муниципалитета!

– Что вы этим хотите сказать? – спросил я, потому что мэр безмолвствовал, бледнея.

– Я хочу сказать: вот это, – он сгреб пригоршню листьев и рассыпал их над столом, – находится во всех сейфах городского банка и его отделений вместо неизвестно куда исчезнувших денежных знаков и ценных бумаг. И еще я хочу сказать; я подаю в отставку. Поеду и набью морды этим чинушам в эполетах из МСБ, которые тормозят «Гаммельн». Пусть меня судят, пусть сажают. Морду я им набью. Окопались, зажрались, отсиживаются, благо, над ними не каплет…

Дальнейшие его слова можно было воспроизвести разве что на крайне непритязательном заборе, начисто лишенном чувства собственного достоинства. Как я уяснил из отрывочных выкриков, советник Фаул восемь лет ведал городскими финансами и решительно не понимал, чем ему ведать теперь. Бумажные и металлические деньги превратились в осенние листья – не только в сейфах, но и в карманах тех, кто в данный момент находился в банке. Сейчас возле банка собралась огромная толпа вкладчиков, которую едва сдерживает половина городской полиции и военнослужащие ООН, директора банка только что увезла с сердечным приступом карета «Скорой помощи», остальные служащие разбежались от греха подальше – намерения толпы непредсказуемы…

Выпалив все это на повышенных тонах, советник упал в кресло и неумело заплакал:

– Видите? – сказал мне мэр, растерянно вороша листья. – А понимаете ли вы, во что превратится город с населением в полмиллиона, лишенный казны?

– Ну, дотацию-то вам выделят… – сказал я.

– Еще одна примочка на раковую опухоль. – И мэр спросил ледяным тоном: – Полковник, вы собираетесь действовать?

– Завтра утром ко мне придет человек из Центра, – сказал я. – Если он подтвердит, что на меня возложены полномочия, пустить в ход «Гаммельн» – проволочек не будет. Пока что приказа насчет должных полномочий у меня нет, а я человек военный, вы должны меня понять. Я хотел бы взглянуть на ваш вычислительный центр. Нельзя ли попросить у вас машину и сопровождающего?

– Машина будет, – сказал мэр. – Пойдемте. Я еду в банк. Фаул, перестаньте, вы же мужчина. И соберите эти… деньги. Дать вам коньяку?

– Яду мне дайте! – заревел Фаул. – Пистолет! Адриан, можно мне дать по шее этому полковнику?

– Боюсь, он может весьма профессионально дать сдачи, – мягко сказал мэр. – И он ни в чем не виноват.

– Можно, я возьму листок? – попросил я.

– Только обязательно расписку! – горько захохотал Фаул. – Для служебных целей временно заимствован банкнот достоинством… серия… номер… Держите уж! Сейчас я понял, что деньги мусор! – Он сунул мне в карман пиджака горсть листьев, подпрыгнул на месте и сказал: – Гоп, ля-ля! Адриан, дружище, а не сойти ли мне с ума! Свихнуться, чокнуться, сбрендить. Будет гораздо легче. На меня наденут балахончик без рукавов и повезут туда, где много марсиан, пап римских и Наполеонов. А? А то давай вместе, и полковника прихватим. Поехали, полковник? Мы все в конце концов рехнемся здесь, так уж лучше заранее, самим… Давайте вообразим себя святой троицей? Вам кто больше подходит – отец, сын или дух святой?

– Да никто, – сказал я. – Не мой стиль. Когда меня бьют по левой, я бью тому по правой…

– Вот и ударьте. Санкционируйте операцию. Мы вам поставим памятник. Я абсолютно серьезно. Проведем подписку, я первый отдам последнюю рубашку. Хотите увековечиться в облике рыцаря, поражающего дракона?

– Мирская суета, – сказал я. – Господин мэр, у меня к вам еще одна просьба. Поставьте полицейский пост у Льва. Право же, не помешает…

– Действительно. Сейчас распоряжусь.

– И последний вопрос. Во время катастроф и прочих чудес были… пострадавшие физически?

– Ни одного, – сказал мэр. – Моральных травм – тех предостаточно. Нервный шок, истерики, инфаркты, неврозы. Несколько человек в психиатрической клинике. Пожалуй, только случай с Тампом можно подвести под категорию «пострадавших физически».

– Ты забыл еще про этого алкоголика, про Некера, сказал Фаул. – Который до самоубийства допился.

– Молчать! – сказал я. – Не трогайте Некера, вы, финансист!

– Ах, во-от оно что, – сказал Фаул.

– Простите, у меня тоже есть нервы, – сказал я. – Он был моим учителем, понятно вам? Он столкнулся с какой-то фантасмагорической дилеммой, которую не смог разрешить. Так что МСБ ничуть не легче, не нужно никому бить морды… Многоуважаемые олдермены, разрешите вам задать последний вопрос? Что вас больше беспокоит – сама Тайна или нарушенное процветание вашего города?

– Можете думать о нас как угодно, – сказал мэр, – но нас заботит в первую очередь город – мы за него в ответе. А Тайна… Да черт с ней, честно говоря.

– Логично, – сказал я. – Поедемте?

Мы с мэром помогли советнику Фаулу собрать в портфель казенные деньги и втроем вышли из кабинета. В вычислительный центр меня отвез детектив полковника Артана.

В здании было пусто, неуютно и чисто" и никаких следов разрушения, о чем я тут же сказал своему спутнику. Компьютеры выглядели невредимыми и готовыми к работе.

– Смотрите, – сказал детектив.

Он взял из угла стул, размахнулся и запустил им в самый большой и красивый компьютер. Я невольно напрягся в ожидании мерзкого стеклянного хруста и дребезга.

Стул пролетел сквозь компьютер, словно он был сделан из тумана, и с грохотом ударился о стену. Компьютер осел и рассыпался тучей невесомого коричневого пепла, и сейчас же, словно по команде, в зале взвихрилась пыль – рушились остальные компьютеры, рассыпались прахом. Через несколько секунд остались одни голые стены.

– Поедем на завод авиадвигателей? – предложил детектив. – Там еще интереснее…

– Черт с ним, с заводом, – сказал я. – Везите меня в гостиницу «Нептун». Там сейчас встреча киноактеров со зрителями.

На его лице изобразилось, что он прекрасно все понимает, – уж если полковник МСБ идет на это мероприятие, то уж наверняка не глазеть на актеров, подобно простым зевакам, а преследует таинственные цели тайной войны. Я не стал ему, разумеется, объяснять, что цели у меня чисто личные. Увидеть Сильвию. Потому что я живой человек, умею рвать решительно, но не могу отучиться тосковать. Потому что я скучаю по ней. Чертовски.

Все началось в Канаде, когда мы вели боевиков, выдававших себя за киногруппу из Кейптауна, в каковом качестве они успели познакомиться со множеством порядочных людей, не подозревавших, с кем имеют дело. Когда события волею судьбы оказались пришпорены, и мы повязали всю банду в кемпинге, в улове нашем оказались и несколько этих самых порядочных людей, которых пришлось на всякий случай деликатно проверить. Сильвия Экнотер в том числе. Я прочитал ей серьезную нотацию о вреде безалаберной доверчивости и шапочных знакомств. Как ни странно, она оказалась не только красивой, но и умной и на меня не рассердилась. И все началось. У меня были две недели внеочередного отпуска, я поглупел настолько, что стал похож на нормального человека, стало закручиваться что-то совсем серьезное, и я спасовал. Струсил. Заколебался. Задумался. (Нужное подчеркнуть.) Решил, что засекреченный контрразведчик, который в любой момент может угодить на Доску павших героев (есть такая в штаб-квартире, золотом по черному мрамору, среди своих именуется с цинизмом людей, имеющих на это право, «досточкой»), просто-напросто не годится в мужья молодой талантливой киноактрисе – не жизнь ее ждет, а сущий ад, если честно. Тут как нельзя более кстати форсировали операцию «Чарли», всю группу сорвали с отпусков, и я второпях, на приступочке прилетевшего за мной военного вертолета, написал Сильвии короткое письмо, где попытался объяснить все неудобства, ожидающие жену офицера МСБ, и просил, если она хочет, считать себя свободной. Два месяца назад сие произошло. И с тех пор, как мне передавали, она звонила раз десять, а я хожу смотреть ее фильмы. И старался забыть, что она здесь, что за главную роль в экранизации догардовской «Звездной дороги» ей вручили какого-то золотого зверя из числа той экзотической живности, какую раздают на кинофестивалях.