Страница 3 из 53
Глава вторая. Друг человека
Необыкновенные грибные успехи парнишек покорили и родителей и бабушек. Из ненадежных людей ребята превратились в умников, которые, если захотят, могут быть замечательными сыновьями и внуками. Такова логика взрослых. Если ты сделал что-нибудь приятное для них – ты хороший. А если сделал приятное самому себе, так ты неизвестно что: «горе горькое» или «горе луковое».
У взрослых есть одна особенность – они очень любят хвалиться. В магазине и на рынке успехами внуков похвалились бабушки, на работе успехами сыновей – папы и мамы. Весть эта мгновенно облетела небольшой городок, и на следующий же день ближний лес превратился в шумный парк – везде бродили грибники. Когда ребята опять собрались в лес, он был вытоптан и замусорен обрывками газет и консервными банками. Шарик хорошо помнил свою задачу и кругами носился по лесу, но почти все грибы были выбраны, и даже пес на сей раз редко разыскивал белых красавцев.
Ребята все дальше и дальше углублялись в вековые чащи леса, как вдруг перед ними открылась огромная чаша карьера, из которого совсем недавно возили на строящуюся плотину чистейший песок.
Отсюда, от опушки, видны были необозримые дали реки, ее противоположный крутой берег, на котором тоже синели леса. Можно было догадаться, что карьер оставлен не случайно. В будущем, когда реку перекроют и она разольется широким морем, его вода заполнит карьер и желтоватые обрывы его станут берегами. Получится отличный затон.
Но как раз этого ребята не поняли; они только обратили внимание на странное поведение Шарика, который остановился на самом краю обрыва и, тревожно поднимая то одну, то другую лапу, старательно принюхивался к теплым потокам воздуха, идущим от разогретого солнцем, выглаженного дождями белесого дна карьера.
Ребята подошли к Шарику, долго смотрели на открывшиеся дали, а потом сели и свесили ноги. Шарик то виновато терся о Юрино плечо, то тихонько и тревожно повизгивал, бегая вдоль обрыва, принюхиваясь и прислушиваясь.
Когда он подбегал к ребятам, у него в глазах светились удивление и растерянность.
«Ничего не понимаю… Чудится мне что-то очень знакомое и, кажется, опасное, а что именно – понять не могу. Даже, может, и понимаю, но не могу в это поверить!»
Он был так встревожен, так озабочен, что, кружась на кромке обрыва и вокруг ребят, даже задел и чуть не опрокинул Васину корзину. Юра рассердился и вскочил, чтобы отодвинуть корзину подальше.
– А то этот косолапый тумус все рассыплет… – еще успел сказать он.
Потом случилось непредвиденное. Видимо, от резкого толчка Юриных ног кромка карьера дрогнула и высохший на солнце песок ручейками заструился вниз. Верхний, дерновый слой стал оседать, и Вася Голубев, еще не понимая, в чем дело, попытался ухватиться за выгоревшую на солнце траву…
Песок струился все стремительней и гуще, дерн оседал все быстрее и, наконец не выдержав Васиной тяжести, обрушился песчаной лавиной. Голубев покатился вниз, увлекая за собой новые глыбы песка.
Юрий успел только ахнуть, а Шарик громко залаял и смело бросился вслед за Васей. Струящийся песок подхватил и его, несколько раз перевернул, а потом заботливо, даже нежно доставил на дно карьера.
Все случилось так быстро, что Вася не успел ни испугаться как следует, ни обратить внимание на самоотверженный поступок настоящего друга человека. Когда он понял, что ничего страшного с ним не произошло, то радостно заорал со дна карьера:
– Эх и здорово!
Юре, который сначала испугался за товарища, тоже очень хотелось закричать или сделать для Васи что-нибудь необыкновенное. Поэтому он тоже заорал страшным голосом и прыгнул с кручи на еще струящийся песок.
Песок принял его мягко и любовно, подхватил и понес прямо к ногам Шарика и Васи.
– Эх и здорово! Давай еще разок? – сказал Юра, поднимаясь во весь рост и отряхиваясь.
– Давай, – сразу согласился Вася, и они вскарабкались по осыпавшемуся склону обрыва.
Разогнавшись, они прыгнули на сыпучий ослепительный песок.
Как и следовало ожидать, вся высохшая на солнце стена карьера пришла в движение, обрушилась и понесла ребят на самое дно.
Когда они выбрались из шуршащих потоков, хохоча и отплевываясь, то услышали тревожный лай Шарика.
– Что это он так разошелся? – спросил Вася и вдруг широко открыл глаза. Юра, проследив за удивленным взглядом Васи, открыл рот и замер.
В стене обрыва, тускло поблескивая на солнце, виднелся не тронутый ржавчиной какой-то огромный металлический предмет. Собственно, обнажена была только часть предмета, потому что потихоньку осыпающийся песок медленно открывал огромное сигарообразное тело этого таинственного предмета.
У Юрия сразу пересохли горло и язык, он прошептал:
– Послушай… Это… кажется…
– Что – кажется? – спросил Вася сдавленным голосом и тоже почему-то шепотом.
– Я еще не знаю. Но мне кажется…
Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, бросились к металлическому предмету.
Они карабкались вверх, но песок на этом участке карьера осыпался как-то особенно стремительно, и они сползали вниз, потом снова карабкались, но добраться до предмета так и не смогли. Поглядывая на грозно поблескивающий металл, они не знали, что предпринять.
– Послушай, а может, это бомба? – наконец спросил Вася.
– Скажешь тоже! Бомбы всегда ржавые. Сколько ведь лет лежат…
– А может быть, она какая-нибудь особенная?
– Брось! Наш город никогда не бомбили. Может, до него даже и самолеты не долетали. Откуда же взяться бомбе?
– Тогда… что же?
– В том-то и дело. Такой металл я видел только на космическом корабле.
– Бро-ось… – растерялся и даже как будто обиделся Вася, – не свисти.
– Как хочешь, можешь не верить, – пожал плечами Юрий и немного обиделся: дружили-дружили, обсуждали-обсуждали, а Вася вдруг не поверил.
– Да нет, не в том дело… Корабль-то под песком.
– Ну и что, что под песком?
– А то, что как он туда попал?
Некоторое время Юрий пытался найти или в крайнем случае придумать ответ на этот резонный вопрос, но в голове не оказалось ни одной сколько-нибудь подходящей мысли.