Страница 15 из 26
2. Сорокалетний уроженец Африки Омар воспитывался матерью. Его отец умер, когда Омар был совсем маленьким. Мать настаивала на соблюдении определенных норм и потому не позволяла ребенку не только выражать свои потребности, но даже думать о них. В то же время она, якобы по совету врачей, регулярно вплоть до наступления пубертатного периода массировала его половой член. Став взрослым, сын расстался с матерью и ее окружением и женился на европейке, принадлежавшей к совершенно другому социальному слою. Отнюдь не случайно он выбрал себе жену, которая всячески мучила и унижала его, а он даже не пытался расстаться с ней.
Это объясняется неосознанной актуализацией сформированных в раннем детстве бессознательных установок. Мучительная семейная жизнь Омара, как, впрочем, и другие аналогичные примеры, свидетельствует о попытке вырваться из социальной системы родителей, построив другую подобную систему. Взрослый человек смог, правда, избавиться от возникшей в детстве зависимости от матери, однако над его внутренним миром продолжал тяготеть детский образ матери, внешним заместителем которого стала его супруга. Это продолжалось до тех пор, пока Омар не сумел полностью испытать свои детские чувства. Во время курса психотерапии для него было весьма болезненно выражать их. Ведь ему предстояло в полном объеме ощутить и любовь к матери, и свою полную внутреннюю зависимость от нее. В результате он избавился от страха перед женой и смог увидеть ее в истинном свете.
Ребенок вынужден приспосабливаться, чтобы сохранить иллюзию того, что его любят, к нему испытывают привязанность, желают ему добра. Иначе он не выживет. Взрослый в этом не нуждается. Он вполне способен трезво взглянуть на себя и увидеть истинную подоплеку многих своих поступков.
И человек, подверженный депрессиям, и человек, стремящийся к величию, напрочь отвергают реалии своего детства и продолжают жить так, словно они могут по-прежнему чего-то ждать от родителей. Человек, стремящийся к величию, предается иллюзии успеха, тогда как подверженный депрессиям постоянно боится по собственной вине потерять расположение родителей. Однако оба они боятся сказать себе правду: никакой любви в их прошлом не было и искусственно создать ее невозможно.
Миф о Нарциссе
Миф о Нарциссе заставляет задуматься, какой трагедией для человека может стать потеря собственного Я. Прекрасный юноша Нарцисс, увидев в воде свое отражение, которым мать наверняка гордилась бы, влюбился в него и стал разговаривать с ним. Нимфа Эхо также влюбилась в Нарцисса и вторила ему. Красавца обманули и Эхо, и его отражение: в воде он увидел свою лучшую и наиболее совершенную часть, однако там не отразились, к примеру, его спина, его тень, ибо все это никак не подходило к любимому облику.
Эта стадия самолюбования вполне сравнима со стремлением к величию, а следующая стадия – всепоглощающая тоска по себе самому – с депрессией. Нарцисс хотел быть только красивым юношей и полностью отвергал свое подлинное Я, хотел стать просто красивой картинкой. Зачастую достижение этой цели приводит к гибели. В данном случае, согласно Овидию, Нарцисс был превращен в цветок. Эта смерть явилась логическим завершением сосредоточенности на мнимом Я. Ведь отнюдь не только «прекрасные», «добрые», приятные чувства придают нам жизненные силы и делают наше бытие более осмысленным. В жизни огромную роль играют также возникающее порой чувства бессилия, стыда, зависти, ревности, смятения, ярости и скорби, то есть чувства, от которых мы предпочли бы избавиться. В процессе психотерапии мы получаем возможность испытать и правильно истолковать их. Наш внутренний мир гораздо богаче и привлекательнее «красивого облика». Нарцисс влюбился в идеализируемую им собственную внешность, но ни стремящиеся к величию, ни склонные к депрессии нарциссы не в состоянии на самом деле любить себя. Это преклонение перед собственным мнимым Я не только делает для них невозможной настоящую любовь к кому-либо, оно лишает их, как это ни странно, способности искренне полюбить единственного полностью зависимого от них человека – самого себя.
III. Презрение как заколдованный круг
К чему приводит унижение ребенка и презрительное отношение к его слабостям(примеры из повседневной жизни)
Как-то в отпуске я много размышляла о том, почему возможно презрительное отношение человека к другим людям, и просматривала свои прежние записи на эту тему. Именно поэтому, наверное, я приняла близко к сердцу разыгравшуюся на моих глазах вроде бы вполне обычную сцену. Описанием ее я хочу предварить мои размышления, так как данный пример может проиллюстрировать выводы, сделанные мной на основании моей психотерапевтической работы, причем я не рискую проявить бестактность по отношению к своим пациентам.
Во время прогулки я заметила молодую супружескую чету – оба высокие, рослые,– а рядом с ними маленького, примерно двухлетнего, громко хныкавшего мальчика. (Мы привыкли рассматривать такие ситуации с точки зрения взрослых, но здесь я намеренно хочу попробовать взглянуть на нее глазами ребенка.) Оба супруга купили в киоске мороженое на палочке и с наслаждением поедали его. Малышу тоже хотелось именно такого мороженого. Мать ласково сказала ему: «На, откуси кусочек, целиком тебе его есть нельзя, оно слишком холодное для тебя». Но ребенок решительно протянул руку к палочке, которую мать тут же поднесла ко рту. Тогда мальчик в отчаянии зарыдал, и отец не менее ласковым голосом повторил слова матери: «На, мышонок, откуси кусочек». «Нет, нет!» – закричал ребенок и убежал чуть вперед, но тут же вернулся и принялся с завистью смотреть, как двое взрослых с наслаждением едят мороженое. То и дело один из них предлагал ему откусить кусочек, то и дело ребенок тянулся крохотными ручонками к мороженому, но родители мгновенно пресекали попытки схватить вожделенное сокровище.
И чем сильнее плакал ребенок, тем больше веселились родители. Они громко смеялись, надеясь этим отвлечь и развеселить сына: «Ну это же мелочь, что за спектакль ты тут устраиваешь!». Ребенок даже сел на землю спиной к родителям и начал бросать камешки в сторону матери, но потом вдруг вскочил и с тревогой оглянулся, проверяя, не ушли ли они. Отец же, не торопясь, доел мороженое, сунул палочку от мороженого ребенку и пошел дальше, мальчик хотел лизнуть ее, поднес палочку к губам, пригляделся к ней, отбросил ее, затем наклонился, хотел ее поднять, но не сделал этого, а лишь всхлипнул, выражая свою досаду, и весь даже задрожал от обиды. Через минуту-другую ребенок уже бойко трусил вслед за своими родителями.
По моему мнению, проблема не в том, что ребенок не получил мороженого – ведь родители предлагали ему откусить кусочек. Родители не понимали, что ребенок просто хочет, как и они, держать в руке палочку, они откровенно высмеивали его. Два гиганта, гордясь своей непреклонностью, еще и морально поддерживали друг друга, в то время как ребенок, который кроме «нет» и сказать-то еще ничего не мог, оказался наедине со своей душевной болью, а родителям не дано было понять смысл его очень выразительных жестов. Защитника же у него не было. До чего же это несправедливо, когда ребенок находит у двух взрослых понимания не больше, чем у стены, и никому из них он не может пожаловаться! Такое поведение, по моему мнению, объясняется тем, что родители слишком твердо придерживаются определенных «воспитательных принципов».
Возникает вопрос, почему родители проявили такую душевную глухоту? Почему ни матери, ни отцу не пришла в голову мысль быстрее съесть мороженое или даже выбросить половину, а остаток вместе с палочкой отдать ребенку? Почему они оба с радостными улыбками неторопливо ели мороженое, не замечая отчаяния своего ребенка? Ведь эти родители явно не были жестокими или холодными людьми, напротив, и мать, и отец очень нежно разговаривали с сыном. И тем не менее они в данный момент проявили полное отсутствие эмпатии.