Страница 87 из 121
ПОТЕРЯ ИДЕАЛОВ
Подытожу кратко то, что я пережил к моменту хрущевского "переворота". В ранней юности я увлекался социалистическими и коммунистическими утопиями домарксистского периода. Под их влиянием я создал для себя идеал общества, в котором я хотел бы жить, и идеал моего собственного поведения в этом обществе. В этом идеальном обществе люди должны жить большими коллективами-коммунами. Все богатства должны находиться в общем пользовании. В личном пользовании человек должен иметь самый необходимый минимум. Все свои силы и способности человек должен отдавать обществу через свою коммуну. Он должен жить и трудиться на виду у членов своей коммуны, которые должны оценивать его поведение по самым высшим критериям справедливости. Этот идеалистический коммунизм соответствовал моему положению, воспитанию и личному характеру. Отдельная койка с чистыми простынями, утоляющая голод еда, одежда без дыр и заплат были для меня мечтой. К духовным богатствам, накопленным человечеством, я, как казалось мне, имел неограниченный доступ. Эти богатства представлялись мне прежде всего в виде общественных библиотек.. Не имея у себя дома ни единого тома, я "пожирал" книги в огромном количестве, беря их в библиотеке и у знакомых.
Я любил всякую работу и выполнял ее с самоотверженностью и азартом. Я чувствовал в себе силы и способности к самой различной деятельности, быстро обучался и работал лучше других. Мне доставляло удовольствие то, что окружающие видели это.
Я чувствовал себя неловко, когда меня хвалили взрослые вслух, и стеснялся этого. Мне было достаточно того, что другие видят, на что я способен, что я не трус, что я не ябеда, что я надежный товарищ, короче говоря - самый подходящий человек для коммунистического коллектива. Естественно, я создавал для себя такой идеал общества, который лучше всего соответствовал мне самому. Должен признаться, что и теперь, прожив жизнь и испытав все возможные разочарования, я все же сохранил мое юношеское желание прожить жизнь в том идеальном коммунистическом обществе. И лучшими моментами моей жизни были такие, когда мне доводилось быть в коллективах, приближавшихся в какой-то мере и на какой-то срок к моему юношескому идеалу, и в которых я имел возможность проявить свои личные качества очевидным для окружающих образом.
Я был рожден для того, чтобы стать образцовым гражданином идеального коммунистического общества. И именно поэтому у меня вызвали протест реальные люди реального коммунистического общества. Я с детства стал замечать, что в реальности люди стремятся получить как можно больше благ в личное пользование с наименьшими усилиями и что справедливая оценка качеств человека и его деятельности имеет место лишь в порядке исключения и в очень узких пределах. Мои качества идеального коммуниста стали приносить мне лишь неприятности и огорчения.
В семнадцать лет я сделал для себя величайшее открытие моей предшествующей жизни, суть которого заключалась в следующем. Никогда не существовало и никогда не будет существовать общество всеобщего благополучия, равенства, свободы, братства и справедливости. Коммунистическое общество не есть исключение на этот счет. И в нем неизбежны неравенство людей, насилие, вражда, несправедливость и многое другое, что советская идеология приписывала лишь антагонистическим обществам прошлого. К такому выводу я пришел, наблюдая реальность, изучая марксизм и читая более серьезно философские и социологические сочинения немарксистских авторов прошлого. Думаю, что марксизм тут сыграл свою роль в смысле провоцирования во мне духа противоречия. Я не знаю ни одного марксистского утверждения относительно коммунистического общества, которое тогда не вызывало бы у меня сомнения.
Мой наивный коммунистический идеал не исчез совсем. Он остался романтической и несбыточной мечтой, но где-то на самом заднем плане самосознания. Его место заняла странная комбинация трезвого реализма, отчаяния, бунтарства, стремления к саморазрушению. Критическое отношение к реальности и к любым идеалам переустройства общества стало доминирующим в моих умонастроениях. Дух разоблачительства, скептизма и насмешки завладел моими мыслями и чувствами. Причем это коснулось лишь моих мыслей и чувств, но не формы поведения. В моих поступках я оставался таким же образцовым коллективистом, каким был, и еще более укрепился в этих качествах, проявляя их в делах более серьезных, уже совсем не детских. Мой антисталинизм этого периода был в известной мере спасением от разъедавшего душу негативизма и нигилизма. Будучи доведен до предела, он стал положительным идеалом и стержнем моего образа жизни. Такое состояние продолжалось до хрущевского "переворота". После него разоблачительство вообще и антисталинизм в особенности потеряли смысл идеала жизни.
НАПРАВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
Можно поставить вопрос: зачем нужны были все эти душевные тревоги и метания, почему бы не жить так, как жили все, отдавая дань юношеским увлечениям, но в конце концов подчиняясь здравому смыслу и нормальному стремлению лучше устроиться в жизни?! Не скрою, такие настроения появлялись у меня, и не раз. В 1940 году во время моего бродяжничества по стране я хотел жениться, поселиться в глуши, стать лесником, обзавестись домашними животными и детишками. Но жизненный путь человека иногда бывает предопределен неподконтрольными ему силами и обстоятельствами. Моему намерению не суждено было осуществиться. Судьба властно скомандовала мне даже не "Иди!", а "Беги!". В 1943 году у меня на мгновение вновь мелькнуло желание уединиться от общества таким же образом, о каком я думал в 1940 году, и я женился. Но и тут я быстро сообразил, что это был путь деградации и падения. В 1951 - 1954 годы на меня не раз нападали настроения обывательского благополучия. Но мои соученики, коллеги, друзья и жена позаботились о том, чтобы это не случилось. Теперь, подводя итоги жизни, я хочу поблагодарить всех тех, кто помешал мне жить спокойно, благополучно, без проблем, без тревог, без страданий, без потерь. Через них Судьба определила направление эволюции моей личности и жизненного пути.
Вот человек живет и растет среди других, аналогичных ему людей. По каким-то причинам он обращает внимание на одни факты жизни, а не на другие. Выбирает для чтения определенные книги. Дружит с определенного рода людьми. Играет определенные роли в играх. Предпочитает совершать такие-то поступки. Каждый из этих выборов и каждое из этих предпочтений сами по себе не представляют ничего особенного и не привлекают к себе ничьего внимания. Но в человеке постепенно складывается определенное направление процесса его формирования как личности. У прочих людей направление их личности оказывается сходным, так что можно говорить о некоторой принятой норме. Этот же исключительный индивид отклоняется от нормы, причем порою настолько, что развивается в существо иной социальной породы. Внешне до поры до времени это остается незаметным не только для окружающих, но даже для самого уклонившегося от нормы индивида. Лишь в некоторых исключительных ситуациях вдруг обнаруживается, что вместе со всеми выросло существо, совсем не похожее на других. Это проявляется в поступках уклонявшегося от нормы, вызывающих недоумение и порицание у окружающих. Эти поступки могут быть на первых порах импульсивными. Чаще всего они и остаются на этом уровне. Лишь у немногих из таких "ненормальных" индивидов эти поступки повторяются и осознаются, а сам факт "ненормальности" становится основной социальной чертой личности.
По этой схеме произошло и мое выпадение из нормы. Моя чужеродность породившему меня обществу проявлялась в множестве мелочей, настораживавших окружающих, но еще не дававших оснований выносить мне приговор как существу иной социальной породы. Первый раз я нарушил всякую меру и обнаружил свое отклонение от нормы осенью 1939 года. Потом я вроде бы вошел во внешне терпимые рамки. Но изменить сложившееся направление моей личности я все равно уже не мог. Я много раз отклонялся от него, как самолет отклоняется от заданного маршрута. Но какой-то заключенный во мне самом пилот каждый раз исправлял отклонение и выводил меня на предназначенный мне маршрут. Я не знал, куда именно движусь, - конечной цели маршрута не было. Я чувствовал лишь направление маршрута и приказ Судьбы "Иди!", "Беги!", "Ползи!", "Лети!".