Страница 2 из 52
- Как-то, несколько лет назад, парижская полиция обнаружила ранним утром в лесу труп мужчины в сандалиях и золоченых одеждах египетского вельможи четырехтысячелетней давности. Он был застрелен в голову. Да, поразительное убийство. Потом последовало продолжение: некий англичанин повесился в камере тюрьмы Санте на веревке, скрученной из простыни... Скулы сэра Джона окрасились румянцем, он почему-то застыл в странной позе.
- Можно полюбопытствовать,- проговорил он,- почему вы о нем вспомнили?
- Вы, кажется, озадачены. Вам знаком этот случай?
- Ну, собственно, я сам думал о чем-то подобном. Дело совсем другое, но тоже связано с повешением...
Он расслабился, забарабанил пальцами по ручке кресла, взгляд за стеклами как бы что-то оценивал, взвешивал.
- И что же?- спросил Банколен.
- История неправдоподобная,- лениво ответил сэр Джон.- Доллингс, по-моему, чересчур много выпил. Один мой молодой приятель недавно попал в какую-то темную переделку, заблудился в тумане и теперь клянется, будто видел на стене дома тень виселицы с петлей. Говорит, что тень Джека Кетча {известное пугало из детских сказок, персонаж кукольного театра с участием Панча и Джуди, вешатель, олицетворение палача. Реальный Джек Кетч официально служил в Тайберне в конце XVII века. Тайберн - место в Лондоне, где в течение 600 лет, до 1783 г., совершались публичные казни.} поднималась по ступеням, чтобы приладить петлю. Рассказывает жуткие вещи... Господи боже! Что с вами?
Банколен, пристально вглядываясь в темневшее сбоку окно, резко вскочил.
- Знаете, старина,- объяснил детектив,- извините, что я вас прервал, но мне секунду назад показалось, будто я сам в окне вижу тень.
Сэр Джон взглянул в стекло.
- В поэтическом смысле?- озадаченно уточнил он.
- Я говорю, что видел отражение человека, прошедшего мимо дверей в коридоре.
Он кивнул в конец погруженной в полумрак гостиной, на ярко освещенный прямоугольник двери в коридор. Сейчас там никого не было. В застывшей тишине слышалось, как потрескивают дрова, где-то далеко сигналит машина. Банколен стоял, высокий, напряженный, приподняв плечи, как будто прислушиваясь.
- По-моему, он шел сюда, но, увидев нас, передумал... Я был с ним когда-то знаком. Египтянин по имени Низам аль-Мульк. Вы его, случайно, не знаете?
- Н-нет, не думаю... Впрочем, постойте минуточку... Да! Имя, кажется, слышал.- Сэр Джон призадумался.- Наверно, снимает здесь номер. Мы не слишком разборчивы, правда? А почему вы спрашиваете?
Банколен сел, пожимая плечами.
- Просто так, ерунда,- буркнул он, задумчиво глядя в огонь. В игравших тенях жестокое, резко очерченное лицо с горевшими немигающими глазами отвердело.
Сэр Джон с любопытством смотрел на него, но ничего не спрашивал, обращаясь ко мне с какими-то банальными замечаниями, пока Банколен снова не заговорил.
- Знаете, старина, ваша жуткая история очень заинтересовала меня. Тень виселицы! Кто такой ваш приятель, который ее видел?
- Э-э-э... Доллингс, он дружил с моим сыном во время войны. Кстати, возможно, мы его нынче вечером встретим в театре.
- И что с ним приключилось?
Взгляд сэра Джона спрашивал: "Какого черта вы ко мне привязались?" хотя он ответил:
- Ну, во всех подробностях не могу рассказать... Кажется, он познакомился с некой загадочной женщиной, провожал ее домой в тумане. Я на его рассказ не обратил особого внимания - мальчик был пьян. Плохо, что он такси упустил...
- Где?
- В том-то и дело,- он даже понятия не имеет. Когда они сели в такси, женщина сама дала шоферу адрес, которого Доллингс не слышал. Должно быть, и расплатилась с таксистом, приказав ему сразу уехать. Доллингс отвернулся, прощаясь с шофером, машина уехала, а женщина исчезла. Он кружил и кружил по улицам и тротуарам в таком плотном тумане, что кругом и на шаг ничего не было видно, не имел ни малейшего представления, куда идет. Минуло час ночи, кругом ни души, ни единого огонька. Потом уперся в какую-то кирпичную стену, потерял последние крохи рассудка. И, стоя у этой стены, вдруг заметил перед собой огромный светлый прямоугольник, на котором сквозь туман смутно вырисовывалась гигантская виселица с петлей на перекладине. Так, во всяком случае, Доллингс рассказывает. Потом якобы кто-то взошел на помост по ступенькам, начал в воздухе размахивать руками... Англичанин умолк, сложив губы в застывшую усмешку. - А потом что?- допрашивал Банколен.
- Ничего. Все исчезло. Доллингс решил, что это обман зрения, игра света и тени. Он был в ужасном настроении, не стал ничего выяснять, снова побрел куда глаза глядят. Добрался со временем до фонаря, встал и стоял, пока такси не проехало. Было это на Райдер-стрит, неподалеку от Пикадилли. Бог весть, где он шатался.- Сэр Джон налил себе еще чаю, добавив: - Если интересуетесь, расспросите Доллингса. Он всецело поглощен этим событием и обычно неразговорчив. Дама - кстати, француженка - произвела на него очень сильное впечатление. Рука Банколена, подносившая к сигарете спичку, внезапно замерла на полпути; он пристально смотрел на сэра Джона. Потом рассмеялся, закурил, откинулся на спинку кресла, с интересом глядя на тлеющий кончик.
- Француженка!- повторил он.- Ох, боюсь, ваш адский туман действует мне на нервы. Поговорим о чем-нибудь другом, скажем о том же тумане.- И вновь повернулся к окну.- Он вас вдохновляет?
- Нет,- ответил сэр Джон. Мефистофель поморщился.
- Друг мой,- молвил он,- вы освежаете и бодрите, как холодный душ. В вас ровно столько поэтической романтики, сколько в куче кирпичей, сыплющихся с небоскреба. Короче, вы мне очень нравитесь... Но в тумане есть своя прелесть. Пещера троллей, маскарад, город посреди моря! Простые вещи растворяются в нем, становятся манящими, привлекательными - главный принцип теологии, сэр Джон. Или пугающими, потому что мы видим их не на своем месте. Вот что так ошеломило вашего приятеля Доллингса. Увидеть виселицу в Пентонвилле {Пентонвилл - большая лондонская тюрьма, открытая в 1842 г.} не странно. Но увидеть виселицу под собственным окном, проходя мимо него среди ночи...
- Я и здесь ее вижу,- перебил сэр Джон. Внезапно воцарилось молчание. Сэр Джон неотрывно смотрел на стоявшее рядом кресло. Медленно встал и пошел к нему, загородив свет сгорбленными плечами. Так была обнаружена брошенная в то кресло игрушечная виселица. Он поставил ее на стол между чайными чашками, и все хранили молчание. Вещица казалась бесхитростно настоящей, требуя, чтобы приговоренная кукла поднялась по ступеням на эшафот.