Страница 10 из 15
Так она и задремала, сморенная Морфеем.
Наступило утро, солнце светило в окно сквозь оконный переплет и прозрачные роговые пластины.
Позавтракав и проведав Стира, сестры выбрались из гостиницы и остановились как вкопанные.
Прямо на площади давал представление бродячий цирк.
Нарумяненный полуголый канатоходец балансировал над толпой, делая вид, будто вот-вот упадет (а может, и в самом деле с трудом удерживался).
Зрители вопили от восторга, причем половина из них предвкушала, как бедолага вот-вот брякнется вниз. Крики ужаса сменялись восторженными аплодисментами.
А между делом шустрый мальчишка бегал среди зрителей, протягивая кувшин, куда те бросали плату за представление. Народ не скупился.
Потом под звуки египетской флейты из шатра появилась пышногрудая женщина в прозрачном покрывале. Она щелкала бичом, и тот обвивал ее тело, точно змея. У женщины были черные волосы и глубокие черные глаза.
Застучали барабаны — сначала медленно, потом все быстрее, и помощники вывели двух белых лошадей.
Снова свист бича — и лошади с громким ржанием опустились на колени. С неожиданной для ее комплекции легкостью женщина высоко подпрыгнула, встав широко расставленными стройными ногами на спины лошадей, и погнала их вскачь.
Затем выскользнули акробаты и мимы.
Акробаты проделывали просто фантастические трюки: изгибались, принимая немыслимые позы. Их кульбиты поражали воображение. Казалось, для них не существует земного притяжения. А когда все восемь взгромоздились один на другого, образовав гигантскую пирамиду, и стали при этом делать всякие непристойные жесты, публика пришла в неописуемый восторг.
Акробатов сменили пожиратели огня, а затем жонглеры. Появившиеся после жонглеров менестрели играли на своих инструментах и пели песни.
Наконец, на площадку вышел полуголый мулат, за поясом которого торчало с дюжину кинжалов. Его сопровождала тоненькая девушка, на которой не было ничего, кроме символической набедренной повязки и тяжелого ожерелья, прикрывавшего грудь (слишком массивного, чтобы быть настоящим).
Два подручных установили сколоченный из досок щит, а затем как ни в чем не бывало принялись привязывать к нему девушку, не забывая как бы невзначай слегка сдвинуть ожерелье.
Артист тем временем демонстрировал почтеннейшей публике свое владение кинжалами.
Удивительно ловко он жонглировал одновременно шестью кинжалами: они летали, у него с такой скоростью, что были почти неразличимы, но каждый раз попадали рукояткой ему точно в ладонь. Казалось, они образовали сплошной сверкающий круг.
Амазонка с сожалением подумала про себя, что до такого ей далеко. Правда тут же уточнила, что в настоящем бою все эти выкрутасы мало помогут.
Циркач опять собрал кинжалы и начал теперь с силой кидать их в уже привязанную девушку.
Казалось, каждый бросок будет последним и пригвоздит красавицу к щиту. Но с невероятной ловкостью она уворачивалась от смертоносной стали.
Зрители вопили от восторга, не понимая, как она умудряется избежать рокового попадания. Кинжалы летели в нее один за другим, с неимоверной быстротой, а она ни разу не отступила за край щита.
— Это невероятно! — выдохнула Орланда. — Этого не может быть. Наверно, здесь какой-нибудь фокус.
— Нет, — покачала головой амазонка, — тут все чисто. Просто они мастера своего дела. Я бы тоже смогла так бросить. Может не так красиво, но не хуже.
Номер закончился под восторженные крики публики, и жонглер опять собрал кинжалы.
Аплодисменты стихли, когда зрители поняли, что выступление еще не закончено.
Девушка встала спиной к щиту: ноги вместе, руки прижаты к телу.
Жонглер оставил себе на этот раз только пять кинжалов: три в правой руке и два в левой.
Он выдержал драматическую паузу, и все в ожидании затаили дыхание глазами толпу.
Артист резко выбросил вперед обе руки одновременно, и в девушку полетели все пять кинжалов разом. В то же самое мгновение она раздвинула ноги и подняла руки на уровень плеч.
Кинжалы, выпущенные левой рукой, вонзились в дерево по обе стороны от ее шеи, причем настолько близко, что едва не поцарапали кожу. Из трех других кинжалов два вонзились прямо под мышками; обтянутые кожей рукоятки касались боков девушки. Пятый кинжал вонзился между ногами, почти там, где они переходили в лоно.
Жонглеры убежали, унеся на плечах щит с по-прежнему привязанной девицей.
Мальчик вновь обежал толпу, и было видно, что его кувшин изрядно потяжелел.
И тут к толпе вышел…
Орланда едва не упала со скамьи — к толпе вышел не кто иной, как пан Будря!!!
— Смотри! — толкнула она локтем сестру. — Это… это же…
— Да, я узнала, — вполголоса бросила амазонка.
Одет старый лех был смешно, хотя и пышно.
Длиннополый кафтан без рукавов, широкие бархатные штаны, заправленные в красные сапоги с отворотами, атласный кушак, на котором висела длинная кривая сабля: на взгляд Орланды, большая и страшная, а по мнению Орландины, тяжелая и неудобная в бою.
Интересно, что он будет делать? Фехтовать? Или еще какие-нибудь фокусы показывать?
Но вместо этого их давний знакомец заговорил.
— Вы думаете, цо перед вами какой-то никчемный старый толстяк?! — спросил он, обведя выкаченными
— Если бы вы знали, кто я, то лопнули бы от зависти! Я знатней любого патриция, если хотите знать! — выкрикнул Будря. По толпе пробежал смешок.
— Я — лех! — изрек он. — Да знаете ли вы вообще цо то есть: быть лехом?
Смешок переходил в хохот.
— Мы вольный народ! Мы дороже всего ценим свободу! — распинался Будря. — Мыслите, раз Артания нас когда-то завоевала, то владеет нами?! А вот дулю им! — Он изобразил пальцами правой руки странную фигуру. — Дулю с коровьим маслом! Про сто мы честный народ и соблюдаем присягу! — Зрите ли хохотали все громче. — Не верите?! Да если любой из вас одолжит мне хоть тысенчу ауреусов, то я верну ему долг день в день!
Смех перешел в раскатистый хохот. Мысль одолжить бродяге из цирка тысячу золотых, видимо, казалась зрителям очень смешной.
— А землями своими мы владеем со времен Перкунаса, когда еще ни про какую Артанию и слышно не было!