Страница 51 из 52
Шатров отлично понял - Колотухин ему помогает, он уловил намерение командира и, как ближайший его помощник, старается поддержать разговор.
- В настоящей обстановке бдительность проявил тот, кто понял, что сначала нужно окопаться, а потом идти ужинать. Поесть и отдохнуть - тоже важные вопросы боеспособности, но выбрать, что важнее в данную минуту, помогает чувство бдительности. Свел действия ядерного удара до минимума сохранил себя, отделение, взвод. Вот это и есть наша бдительность в обороне.
7
К двум часам ночи были готовы окопы полного профиля, отрыты аппарели и спрятаны в них бронетранспортеры.
Если бы не холод, солдаты давно уж попадали бы от усталости. Но холод бодрил, заставлял работать. Ветер носился над траншеями, обжигал лица, руки...
Шатров ходил по окопам, проверял, как подготовлено оружие для стрельбы ночью, беседовал с наблюдателями.
Заканчивая обход обороны, лейтенант увидел крайним в окопе второго отделения Судакова. Обстановка была спокойная. Срочных дел не предвиделось. Оказавшись с Судаковым один на один, Шатров решил с ним поговорить.
- Ну как, товарищ Судаков, мерзнем?
- Холодно.
Молчание.
- Вы любите бокс? - неожиданно спросил Шатров.
- Нет.
- Ну а боксеров на ринге видели?
- Видел.
- Тогда скажите, почему из двух равных по весу, по разряду побеждает кто-то один.
Судаков размышлял, медлил с ответом, затем неуверенно сказал:
- Более техничный, наверное.
- Согласен. А откуда у него взялось это мастерство, или, как вы говорите, техничность?
Судаков усмехнулся:
- Добился на тренировках.
- Вот видите. Так и нам, солдатам, необходимо мастерство. Мастерство, между прочим, та самая сила, которая порождает смелость. Владеет человек своей специальностью - он смело берется за дело. Не владеет - его сдерживает нерешительность. Как вы думаете, почему я приказал вам командовать отделением тогда при атаке?
- Наверное, хотели выяснить, на что я способен.
- Вы недалеки от истины, - подтвердил Шатров. - А бой может сложиться именно так, что вам придется командовать отделением и даже взводом. Атомное оружие заставляет расчленять подразделения по фронту и в глубину, чтоб избежать больших потерь. Это расчленение все больше увеличивает роль и самостоятельность мелких подразделений. Каждый солдат должен быть готов заменить командира.
- Я стану командовать только в том случае, когда останусь один в отделении. Если нас уцелеет двое - командиром станет тот, другой.
- Почему вы себя так низко цените? У вас хорошее образование, вы развитой человек. Но для того чтобы командовать, этого недостаточно; нужны воля, строгость, настойчивость.
- У меня этого нет. Природа не наградила. Я бесхарактерный.
- Заблуждение. Бесхарактерных людей нет. Есть люди со слабым или сильным характером. Характер формируется у человека после того, как он родился, а не там где-то... в природе, которая, вы говорите, вас не наградила. Никто не приходит в жизнь готовым - ни героем, ни предателем.
Шатров едва не сказал: "И вы тоже не родились равнодушной тряпкой, а где-то набрались этого на своем коротком жизненном пути". Но вовремя остановился. Обидеть человека - значит загубить откровенность, и не только в этом разговоре, но и надолго в будущем. "Я поступаю не совсем правильно, - думал Шатров, - собрался изучать Судакова, а больше говорю сам. Надо, чтобы он говорил, а я только бы направлял его вопросами".
- Вот давайте вместе проследим вашу жизнь и попробуем определить, где и какие черты характера у вас формировались, а что от природы.
- Обстановочка не очень подходящая, для того чтобы меня раздевать и препарировать. Холодно.
- Ничего, - сказал Шатров. - Расскажите о себе: как жили, что делали, с кем встречались?
- Жил я просто и скучно - как все.
Опять молчание. "Не вовремя завел я эту беседу - невесело подумал Шатров. Он посмотрел на часы и с напускным беспокойством сказал:
- Однако мне пора. Договорим в другой раз.
Он шел по сырой, свежевырытой траншее - было темно и холодно. Ему казалось, что он очень плохой офицер, ничего не способен понять в людях. Он берется воспитывать Судакова, а сам беспомощный, бесхарактерный человек. Он приписывал себе много других слабостей, даже не подозревая, что эти муки познания человека только начинаются в его офицерской биографии, что будет он их испытывать и через десять и через двадцать лет, потому что нет на свете людей одинаковых, и, чтобы понять каждого, нужно делать каждый раз открытие. А открытия, как известно, не бывают без мук, страданий и радости победы.
8
Отбой учениям был дан через несколько суток. Войска собрались в поле. Проверяли технику и оружие. Предстояло совершить марш в расположение полка.
Офицеров вызвали в штаб на разбор учений.
Шатров приехал на одной машине с Зайнуллиным, Антадзе и Анастасьевым.
Офицеры штаба из-за отсутствия поблизости строений и деревьев поставили на плоскую высоту десятка два автомобилей, построили их буквой "С". На борта машин они развешивали многочисленные яркие схемы. Шатров удивился - когда успели так много начертить!
Разбор делал генерал Таиров. Офицеры сидели на песке, поджав по-восточному ноги. Как только Алексей опустился на землю, к нему подошел и сел рядом Берг. Шатров дружески пожал ему руку.
Генерал ходил вдоль строя машин, увешанных схемами, в руке генерала была длинная тонкая указка, которой он энергично водил то по одному, то по Другому листу. Таиров, несмотря на возраст и седую голову, был подтянут и строен. Он говорил громко и Уверенно, четко и коротко формулировал свои мысли. Генерал цитировал на память устав, приводил сложные теоретические выкладки, безошибочно называл номера частей, подразделений и фамилии командиров. Он ни разу не спутал оперативное время много, численных боев и не запнулся, произнося заковыристые местные названия населенных пунктов...
Когда генерал заговорил о неудачной атаке второго батальона, поднялся майор Углов. Шатров знал этот неписаный и не определенный уставом закон: если ругают подразделение - его командир должен встать. Алексей смотрел на стоявшего комбата и сгорал от стыда - это ему, Шатрову, полагалось сейчас стоять вместо Углова и краснеть на виду у всех. Лейтенант хотел было подняться, но вовремя понял, что это "рыцарство" будет выглядеть смешно и непонятно для окружающих.
Шатров видел, офицеры батальона косят на него недобрым взглядом, будто спрашивают: "Понимаешь ли ты, кто должен стоять вместо комбата?" Кроме этих осуждающих взоров лейтенант чувствовал - смотрит на него еще кто-то, смотрит пристально и пытливо, оценивая, как все это переносит он, Шатров. "Подполковник Ячменев", - уверенно определил Шатров и, подняв глаза, тут же встретил взгляд замполита.
Генерал меньше чем батальоном не имел возможности оперировать. Он предупредил в начале разбора:
- Действия командиров рот, взводов и сержантов оценить на полковых разборах.
Но, дойдя до встречного боя, Таиров вдруг весело сверкнул раскосыми глазами и подробно остановился на его завязке. Генералу очень понравились находчивость и смелый маневр во время боя с головной походной заставой.
- Кто командовал взводом и прикрывал фланг от контратаки? - спросил генерал.
Шатров знал - его хотят похвалить, но встать сразу после майора Углова было просто невозможно. Произошла небольшая заминка.
- Вставай, что же ты? - шепнул Антадзе.
- Товарищ Кандыбин, - негромко спросил генерал, - вы собрали не всех ваших офицеров?
Теперь уже поднялся полковник Кандыбин и, оглядываясь на своих подчиненных, сердитым взглядом спрашивал: "Кого же нет?"
Чувствуя, что совершает еще одну глупость и подводит на этот раз еще и командира полка, Шатров поднялся.
- Ага, вот он, - сказал генерал. - Скромность героя украшает, но, учитывая, что у нас очень мало времени, прошу отзываться побыстрее.