Святой остров

Выпив пива, иностранцы ретировались от греха подальше, а наблюдательный Миша Гурфинкель заметил алчный блеск в глазах Мони, когда Перси Лоуренс доставал бумажник полный зелёненьких долларов.

На улице было нечем дышать. Солнце палило так, что слова Бумбы по поводу того, что Украина находится в Новой Гвинее, обретали свой бредовый смысл.

– Ну и куда теперь? – спросил Миша, с завистью глядя на проводника, который, несмотря на свою, мягко говоря, плотную комплекцию, совсем не потел.

«Антиперспирант „Рексона“, – мелькнуло в голове у Гурфинкеля. – Никогда не подводит. Тьфу ты, что за бред?»

– Пожалуй, – сказал Моня Шулкевич, по хозяйски заложив руки за спину, – вам не мешало бы посетить Одесский Привоз.

– Привоз?

– Ну, базар, – пояснил проводник.

– Маркет, – перевёл Миша. – Биг маркет.

– О' кей, – Персиваль с Бумбой кивнули.

Маркет оказался поблизости и был он очень даже «биг». Особенно поражало наличие на рынке шустрых личностей с бегающими глазами, очень сильно напоминающих их гида Моню.

– Шо вас конкретно интересует? – спросил проводник. – Таранка? Помидоры с баклажанами? Брынза? Экстремальная порнография? Наркотики? Или, может быть, собрание сочинений Ленина в пятидесяти пяти томах?

Гурфинкель недоумённо вытаращился на одессита.

– Не удивляйтесь, – усмехнулся Моня, – мне всякая клиентура попадалась. Скажем, американцы покупают порнографию с крупным рогатым скотом, китайцы – фотографии с Мао, африканцы выкладывают зелёные за собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма, французы ищут редкие издания «Камасутры» под редакцией самого Неру. Здесь нечему удивляться. В Одессе, как в Греции, есть всё.

Гурфинкель с трудом, но всё же перевёл тираду Мони на английский. Друзья ошарашено переглянулись.

– Ni figa sebe, – сказал Бумба.

– О, вы тоже знаете русский? – внезапно скис проводник.

– Спроси, Михаил, – вдруг сказал Лоуренс. – А можно ли у них здесь купить артефакты? Ну, всякие там древние ошметки.

Гурфинкель спросил.

– Ша! – воскликнул Моня. – Шо ж вы сразу не сказали, шо вы интересуетесь археологическими раскопками. Идёмте, мой тесть как раз торгует именно тем, шо вам нужно, его лавка находится в конце вон того ряда. Иностранцы заинтриговано последовали за одесситом.

В конце «вон того ряда» действительно была лавка под неказистой вывеской «Сувениры из Ольвии». Знаменитого профессора Енски при виде данной вывески инфаркт бы хватил прямо на пороге лавки. На то, что тесть Мони лет на пятнадцать моложе его самого внимание обратил один лишь Перси. Впрочем, в Одессе ещё и не такое бывает.

Правый глаз тестя закрывала черная резиновая повязка, позволяя делать предположения, что хозяин лавки, торгующей древностями, одноглазый.

– Зяма! – воскликнул Моня, обнимая тестя. – Я привёл к тебе клиентов.

Хозяин лавки, сверкнув своим единственным глазом, посторонился, пропуская иностранцев в тесное, душное помещение, буквально заваленное всевозможными амфорами, пифосами, лекифами, коробками с монетами, разнообразными фигурками и прочими останками славного прошлого, судя по внешним признакам, греко-римского.

– Ага, – сказал Перси Лоуренс, глаза которого от обилия древностей стали разбегаться. Особенно впечатляла занимающая большую часть помещения трухлявая деревянная колесница с блестящими ножами, торчащими из центра окованных железом колёс.

– Их интересуют артефакты, – пояснил тестю Моня, многозначительно шевеля густыми бровями.

– Откуда именно? – поинтересовался торговец.

– Нет ли у вас чего с острова Змеиный? – осторожно протянул Перси, переходя на совершенно правильную речь.

– С Фидониси, что ли? – переспросил Зяма, задумчиво поскрёбывая небритый подбородок. – Были монеты, пару колец. Но вчера закончились.

– Как, неужели ничего не осталось? – изумился Моня, будто бы он сам являлся ярым коллекционером древностей причем именно с Белого острова.

– Надо посмотреть, – невозмутимо изрёк тесть и принялся с шумом и ругательствами копаться в огромной куче каких-то медных сковородок времён Юлия Цезаря.

– Есть щит Ахилла, – наконец сообщил он, прекратив греметь железяками.

Миша поспешно перевёл. Перси Лоуренс невольно усмехнулся.

– С сертификатом подлинности? – хмыкнул он. – Впрочем, покажите!

– Пусть покажет, – кивнул Моне Гурфинкель, вытирая платком мокрую шею.

Моня, подойдя к тестю, прошептал ему что-то на ухо. Пожав плечами, владелец лавки извлёк из кучи сковородок нечто большое, круглое, жёлтое и блестящее.

– Отдам за три штуки баксов, – заявил он, передавая щит Лоуренсу.

Мочалка Перси не был профессиональным археологом, куда уж там, но какое-то представление о древних артефактах имел, хотя бы по долгу службы. Вид «артефакта» поначалу ему даже понравился. Все сходилось, словно мастер перед работой внимательно перечитал «Илиаду». Хотя почему, собственно, словно? Фигуры на щите вполне соответствовали описанию из великой поэмы. Особое доверие вызывали вмятины на круглой, вроде как позолоченной поверхности, сделанные, как авторитетно пояснил торговец, троянским мечём.

Лоуренс, явно получив удовольствие от увиденного, без слов передал бесценную реликвию Мише Гурфинкелю. Тому рожи одесситов не понравились с самого начала. Что и говорить, одна кровь текла у них в жилах, и не одну собаку съел Миша на таких вот, мягко говоря, сомнительных сделках.

– Погоди-ка! – молвил Миша, небрежно беря у компаньона щит.

Ему хватило лишь беглого осмотра, чтобы найти у кромки изделия, у самого весьма симпатичного ободка, украшенного загадочным орнаментом, маленькую тисненую надпись «Made in China».

Владелец лавки сразу всё понял, и, довольно быстро сориентировавшись, автоматом выпалил:

– Отдаю за пятьдесят баксов.

Миша переглянулся с ухмыляющимся Лоуренсом, почесал в затылке…

– Тридцать. У нас такие за двадцатку идут.

– Держи, – Гурфинкель с усмешкой отдал щит Персивалю. – Благодаря мне мы двадцать баксов сэкономили. Подарим щит Юсупову. Думаю, юмор он оценит.

Приобретя «артефакт», иностранцы покинули лавку, хотя и с большим трудом, поскольку Бумба уже успел сторговаться с тестем Мони по поводу колесницы. Хозяин лавки отдавал её всего за пятьсот зелёных, утверждая, что именно с неё могучий Гектор сразил копьём Патрокла.

Еле отвязались.

– На кой бес тебе далась эта колесница? – недоумевал Миша, обращаясь к Покровскому. – Ведь ты книжек по истории даже в глаза не видел.

– Одну видел, – обиделся Бумба, – в библиотеке. «Три мушкетёра» называлась.

– М-да, – Гурфинкель растерянно вытер платком лоб, – тяжёлый случай.

– Да что ты, blin, понимаешь, – вспылил Бумба, – я, может быть, к культуре приобщиться хотел. Мужик всего за пол тонны её отдавал. Классная вещь! Слыхал ведь: сам Гитлер на ней какое-то Ракло сразил. Да у меня ее наши лондонские скинхеды за пять штук с руками бы оторвали!

– Не Гитлера, а Гектора, – поправил напарника Лоуренс. – Гектора – она грека была, а Гитлера – из ФРГ.

– Какая, na chren, разница?!

Услыхав сие, Миша Гурфинкель лишь сокрушённо покачал головой.

Капитан-лейтенант Шагранов, начальник военной части на Белом острове, готовил свою часть к торжественной церемонии вручения украинским военным многоцелевого вертолёта Белл 206 «Лонг Рейнджер».

Офицеры наглаживали парадную форму, а у самого синего моря, в самой живописной части острова была сооружена аккуратная площадка, где и должно было произойти это знаменательное событие.

Никто не знал, откуда на голову военным свалилось это счастье в лице таинственного русского эмигранта, по слухам, координатора Русского Монархического Центра за границей, Феликса Юсупова Третьего.

– Дожили! – ворчал Шагранов, наглаживая сияющий белизной накрахмаленный воротничок. – Эх, Люся, скажи мне кто десять лет назад о том, что мы будем подачки с Запада от своих же эмигрантов получать, ни за что бы не поверил.