Страница 53 из 71
– Приподнимите его, молодой сагиб.
Гор постарался привести отца в сидячее положение, но без всякого успеха. Из профессора словно вытащили хребет. Енски-младший поднял руку отца, отпустил, рука безвольно скользнула вниз… И тут парень испугался по-настоящему. Это уже не депрессия!
– Один знакомый йог сказал, – заметил Акаш, неслышно возникая за спиной Гора, – что ваш отец потерял жизненную силу. Всю силу потерял. Ай, не хорошо… Не хорошо…
– Да какая, к дьяволу, сила?
Гор попытался подыскать нужные слова, дабы объяснить невежественному индийцу основные понятия психологии и причины нервного срыва, который овладел профессором, но только рукой махнул. Перед кем бисер метать?
– Насмотрелся он у вас тут… Просто устал. Внутри…
Гор понял, что запутался и умолк. Акаш же временем понимающе кивал головой.
– Понимаю, молодой сагиб, ай, как понимаю. Это стресс.
Гору показалось, что он ослышался.
– Да-да, стресс, из-за сильных переживаний. Конечно, то, что сагиб увидел в горах, кого угодно подкосит, такое не каждый день встретишь. Но проблема сагиба не в том, что он сделал, а в том, что не сделал…
– Верно, – невольно вырвалось у Енски-младшего.
– Мы могли бы сводить вашего почтенного отца к психиатру, у меня есть очень-очень хороший знакомый, но для этого пришлось бы ехать в Дели. А у нас не так много времени, нужно еще перехватить эту нехорошую женщину…
Гор только плечом дернул.
– Тебе-то, на кой дьявол нужна Элизабет?!
– Не мне, не мне, – заволновался Акаш. – Вашему почтенному отцу нужна, очень нужна. Не повезете же вы его домой в таком виде! Как же он поедет домой, не выполнив того обета, который дал?
– Кому дал? – чуть не простонал парень.
– Самому себе, молодой сагиб… Нельзя нарушать обещания, которые даешь сам себе. Это плохо для нервной системы, ай, как плохо. Тогда случается стресс. Депрессия. И теряется жизненная сила. Так мой знакомый йог говорит… Я думал, у вас в Англии преподают психологию…
С этими словами индиец поджег кальян и почти насильно всунул трубочку Енски-старшему в рот. Тот вдохнул, выдохнул, затем снова вдохнул. Кашлянул, окутался клубами дыма.
– Оставим его, молодой сагиб, пусть полежит. Через два часа он будет здоровый, ай, совсем новенький.
– А это? – Гор указал на вспыхивающее в такт дыханию профессора содержимое чашечки. – Ему не повредит?
– Не-ет! – Акаш даже руками замахал. – Что вы, молодой сагиб! Это же чистый гашиш, настоящий, лучшего качества. Его сюда из Афганистана привозят, знаете, в таких брикетах с печатью…
– Но… – молодой человек замялся. – Наркотики… Это же противозаконно!
– Какие наркотики? Это же просто гашиш! – Акаш вытаращил глаза так, что Гор решил закрыть глаза на откровенное нарушение закона, сославшись, в случае чего, на незнание местных обычаев.
– Пойдемте, лучше я вам расскажу о той женщине…
И наглый индиец буквально вытолкал молодого человека из комнаты.
Чтобы выйти из гостиницы, Гору с Акашем пришлось преодолеть завал из разнообразного скарба, оставленного постояльцами почему-то посреди коридора. Среди разбросанных в беспорядке вещей встречались странно шевелящиеся мешки, огромные вазы, запечатанные сургучом, необычного вида корзины, при взгляде на которые в памяти Гора всплывало чудное слово «колебас», некогда почерпнутое из книг Джеральда Даррела.
– Да что тут происходит? – спросил он индийца, в очередной раз шарахаясь от злобно зашипевшего мешка.
– Ежегодный фестиваль, молодой сагиб.
– Чей?
– Заклинателей змей… Это настоящие заклинатели, молодой сагиб. Не то, что площадные трюкачи.
…Гор отпрыгнул в сторону от очередного мешка.
– И ч-чем же они отличаются? – с трудом выговорил он.
– Разве молодой сагиб не знает? – поразился индиец. – Те, кто работает на площади, всего лишь жалкие жулики! Они вырывают у бедной кобры ядовитые зубы. Конечно, любой идиот сможет управиться с беспомощным шнурком, в который превращается эта замечательная змея. А настоящие заклинатели, те, что съезжаются на этот фестиваль, используют только неиспорченных змей, самых ядовитых змей, самых опасных.
Енски-младший почувствовал, как у него леденеют руки… ноги… К счастью мешки, кажется, остались позади.
– Ай, какой шум происходит в городе, молодой сагиб! Ай, какой шум!.. Это один из немногих праздников в этом штате. Конечно, ему придается огромное значение… Осторожно, молодой сагиб, смотрите под ноги, кажется один из мешков все-таки развязался…
…Гор ошибся – мешки, увы, не кончились.
– Кобры сильно злятся, когда долго не видят света… Смотрите под ноги!..
Оставшийся путь Гор преодолел одним прыжком. Выйдя на улицу, он долго глотал воздух и поглядывал по сторонам. По пыльной улице вприпрыжку бежала маленькая обезьянка. Енски-младший вытер со лба холодный пот. Не кобра – и то счастье!
– Мои друзья, молодой сагиб, узнали, что та леди, что так не нравится вашему почтенному отцу, – невозмутимо продолжал Акаш, провожая обезьянку взглядом, – направляется в Сонемарг.
Гор только плечами пожал.
– Зачем?
– Один Шива знает, зачем ей Сонемарг, – развел руками индиец. – Тем более, что там как раз расположено одно из священных мест… Амарнатх.
– Как?
– Амарнатх, – повторил без запинки Акаш. – Там находится знаменитый лингам Шивы. Это очень почитаемое место, туда пускают далеко не всех. Какими ухищрениями молодой госпоже удалось получить разрешение… Ай, какими ухищрениями!
– На что ты намекаешь? – возмутился молодой человек.
– На деньги, само собой, – Акаш невинно моргнул. – Ничто в нашем мире не делается без денег, что тут поделать? Ничто!.. И даже услуги моих друзей стоят много, ай, как много!
– Они уже стоили много, – оборвал его Гор. – А еще я вычту с тебя неустойку за наше пребывание в тюрьме. Все наши неприятности из-за тебя, проходимца, так что постарайся больше не заикаться о деньгах. Получишь, что тебе обещано – и хватит!
– Как скажет молодой сагиб, – охотно согласился Акаш. – Но ваш отец обещал мне премию, если…
– Если? – вскипел Енски-младший. – Будет тебе премия – лет на пять с конфискацией! Тебя давно стоило упечь за решетку! Я думаю у господина Лал Сингха есть, что тебе сказать. Иначе ты бы так не убегал, скотина, когда нас арестовывали!
– Ай!
Внезапно индиец пошатнулся, закатил глаза, обхватил голову руками.
– Ай-яй-яй! Ай-яй-яй, молодой сагиб, как обидели вы Акаша! Акаш – честный человек! Все хотят обидеть бедного Акаша! И начальник полиции, и досточтимый профессор, и его молодой сын! Все обижают бедного Акаша! Как жить ему на белом свете? Ай, как жить? Все люди обижают Акаша, а боги так далеко, так далеко…
Гору стало противно, захотелось заткнуть уши.
– Перестань! Ты ведь жулик!
– Да, жулик! – индиец перестал причитать и поглядел молодому человеку прямо в глаза. – А разве вы и ваш уважаемый отец приехали в Индию, чтобы полюбоваться Тадж-Махалом? Я жулик – а вы, прошу прощения, кто?
Енски-младший был сражен. Он и сам понимал, что они с отцом давно уже топчутся по границе закона, но когда такое говорят в лицо!..
– Гм-м… Ладно, давай про Элизабет!
– Как прикажет молодой сагиб, – Акаш мгновенно успокоился. – Итак, молодая и нечестивая мэм-сагиб…
– Не называй ее нечестивой!
– Хорошо. Итак, молодая и очень красивая мэм-сагиб направилась, по словам моих друзей, в Амарнатх. К тому же она пытается выкупить шкуру йети у лживого и корыстолюбивого Лал Сингха, да забудет богиня Лакшми его имя…
Акаш говорил, говорил, его голос сливался в монотонный гул, все вокруг подернулось каким-то странным цветным туманом… Гор безнадежно прикрыл глаза. Когда это кончится? Кажется, он надышался гашиша… Да, надышался, надо было сразу выйти из комнаты…
– …вывод, что истинной целью красивой мэм-сагиб, является совсем не несчастный ракшас, а храм, о котором я говорил.
«Господи, какой ракшас? Какой храм? – Гор помотал головой. – О чем он говорил?».