Трус

Ш е б а л и н. Вот как? А может быть, ты сторонник экспроприации? Это нынче в моде. Ты революционер, Романчук?

Р о м а н ч у к (пришел в еще больший ужас). Никак нет!

Ш е б а л и н. "Никак нет"? Ну хорошо. А там? (Указывает глазами на дверь.) Есть?

Р о м а н ч у к (с готовностью). Понимаю-с. Так точно. Рядовой Барыкин, вашбродь, мутит, противозаконные песни поет... Есть еще некоторые...

Ш е б а л и н. Стоп! (Задумывается.) Барыкин?

Р о м а н ч у к. Видный такой, вашбродь!

Ш е б а л и н. Знаю. Так ты - смотри. Понял? Зайдешь потом. Ну, иди.

Романчук двинулся.

Постой! (Пошарил у себя в карманах и, не найдя ничего, протянул Романчуку лежащую на стуле скомканную трехрублевку.) На!

Романчук выскользнул за дверь.

Т и ц (проснулся). Что такое? Это вы? С кем вы говорили?

Ш е б а л и н. Вам показалось. Вставайте, Отто! Взгляните на эту трогательную картину.

Офицеры, накинув шинели, подходят к спящему Существу.

Юная Эльза и спаситель Лоэнгрин.

Т и ц. Совсем недурна. Как это случилось?

Ш е б а л и н. Ехала какая-то компания с девятичасовым и, подъезжая к Москве, решила сбросить балласт. А Золотарев...

Т и ц. Тише!..

С у щ е с т в о (проснулось и, открыв глаза, увидело склонившихся над ней офицеров). Ай! Не смейте бить! Я кусаться буду!

Т и ц. Тссс!

С у щ е с т в о. Простите. Я думала... Где я?

Т и ц (вежливо). Вы здесь.

С у щ е с т в о. Я думала... Мне так неловко... (Быстро поправляет платье и пудрится.) Простите. Я ехала в Москву с моим женихом. Он офицер.

Ш е б а л и н. Вот как? Вы, вероятно, поссорились с ним?

С у щ е с т в о. Нет... то есть да! Я не хотела вас стеснить. Я перееду в отель. Но он... Костя... был так мил. Он чудесный мальчик.

Ш е б а л и н. Я вижу, он уже читал вам Ницше?

С у щ е с т в о. Я не помню что. Мне так хотелось спать. Но это было очень красиво.

Ш е б а л и н. Браво, Золотарев! Наконец-то Ницше имел успех. (Будит Золотарева.) Браво, прапорщик! Примите поздравления и можете рассчитывать на нашу поддержку.

З о л о т а р е в (смущен). С добрым утром. Малютку надо куда-то пристроить...

С у щ е с т в о. Костя - дивный мальчик.

Т и ц. Костя, вы молодец! Мы все устроим.

Ш е б а л и н. Совсем недурна!

В доме Степана. Чистая половина, по-праздничному

прибранная. Накрытый стол. Именины. Хозяин в

воскресном пиджаке и вышитой рубахе. Игнат в новой

форменке, с мандолиной в руках. Василий и Сафонов, с

балалайками, в начищенных до блеска сапогах. Татьяна

в светлой кофточке. У дверей, прислонившись к косяку

и придерживая тянущего ее за подол ребенка, безмолвно

сияет хозяйка дома. Балалайка, мандолина, свист,

притопывание, смех, выкрики...

В а с и л и й (скороговоркой).

"Наш Степан живет богато:

Пук соломы вместо хаты,

Нет земли и нет скотины,

А ён справляет именины".

Свист.

"Мы пришли на именины,

На закуску пуд мякины,

Из колодца три ведра

Гости пили до утра".

Н а т а л ь я (встрепенулась на стук). Дорофей Назарыч! (Бежит в сенцы и возвращается с Дорофеем.)

Д о р о ф е й. Здравствуй, Натальюшка! Эк парнище-то у тебя вырос! Герой! Пряники любишь, а? Уважаешь? На! Городские. Здравствуй, Игнат! Танюша, что больно бледна? Виноват! Хозяина поздравить забыл.

Обнимаются.

Ах ты, старый хрен... с ангелом тебя. Что смеешься, хозяйка?

Н а т а л ь я. На Василь Павлыча... Они объясняют - это грех... (Смущенно смеется.)

В а с и л и й. Определенно, хозяйка, грех. Разве можно ангела не по расписанию тревожить?

Смех.

Д о р о ф е й. Ты его не слушай, хозяйка. Он всегда чудит.

С т е п а н. Потише вы насчет ангела. Нынче многие ангелы по охранному ведомству служат.

В а с и л и й.

"Собралась гостей орава,

Угощались все на славу,

Стоит ангел у порога:

- Дайте шкалик, ради бога".

Смех.

Д о р о ф е й. Люблю Ваську! Всем хорош, только чумовой. Верно, Танюша?

Т а т ь я н а (вспыхнула). Я не знаю...

В а с и л и й (нахмурился). Это мне не в новинку слышать. Не жалует Ваську начальство.

Д о р о ф е й. Эх, какой ты!.. Трудный ты человек.

Н а т а л ь я. Степан Михайлыч, проси гостей к столу.

С т е п а н. Прошу за стол, дорогие гости. Время дорого.

Шесть человек расположились за столом. Пауза.

Городской комитет партии социал-демократов большевиков поручил нам, товарищи, собрать вас и известить о принятом вчера решении комитета.

Т а т ь я н а. Здесь есть посторонние.

С т е п а н. Это кто же? Хозяйка, что ли? Ей выйти?

И г н а т. Наталья - свой человек.

С т е п а н. Татьяна Осиповна! Да она здесь все равно, что есть, что ей нет. Разве она что понимает?

С а ф о н о в. Оставайся, хозяйка!

Д о р о ф е й. Правильно. Можно говорить, Степан?

С т е п а н. Можно.

Д о р о ф е й. Комитет требует от нас, чтобы мы были готовы, товарищи. Сейчас самое решительное время. Москва восстала! На линиях Московского узла идет забастовка.

Все невольно встают.

Поздравляю вас, товарищи!

Т а т ь я н а (тихо). Вот она - революция!

В а с и л и й. Поздравляю и вас, дорогие товарищи! Отсиделись караси в тине?

С т е п а н. Василий! Не забывайся.

Д о р о ф е й. О тебе, Василий, еще разговор впереди. Сам не скажешь так спросим.

И г н а т. Говори, Дорофей.

Д о р о ф е й. Дороги бастуют. Гарнизон столицы ненадежен. Комитету известно, что на подавление восстания будут переброшены орудия и отборные войска. Эшелоны пойдут по нашей дороге. Это раз.

В а с и л и й (вскочил). Не могу я этого слышать! А мы? Мы-то что? В кусты, али как? Наше дело поезда встречать-провожать? А там, долго ли: прикажут - я завтра в своих стрелять должен идти? Предали революцию, храброе воинство!

С т е п а н (стукнул кулаком по столу). Сядь, Василий! Вовсе очумел?

С а ф о н о в. Что говорит комитет?

В а с и л и й. Не верю я комитету!

С т е п а н. Как ты сказал?!

Н а т а л ь я. Степан Михайлыч! Проси гостей кушать.

С т е п а н. Отстань, Наталья. (Дорофею.) Этого так оставить нельзя.

Д о р о ф е й (спокойно). Хорошо, пусть он скажет. Говори, Василий!

В а с и л и й. Я скажу. Я давно хотел сказать, да слов я против него никогда не находил. Бил он меня всегда словами. А теперь я скажу. Одно слово скажу - позор! Чует мое сердце, что плюнут рабочие Ваське Барыкину в рожу и утрется Васька без единого слова и погорит со стыда.