Кандидат партии

Н и н а  П а в л о в н а. Здравствуйте, Миколушка.

В е н ц о в а. А со мной ты не здороваешься?

Н и к о л а й. Где ты была вчера вечером? Тебе передали, что я звонил?

В е н ц о в а. Ты отлично знаешь, я не привыкла, чтоб у меня требовали отчета, да еще в таком тоне.

Н и к о л а й. Не хочешь отвечать - не надо.

В е н ц о в а (после паузы). Ну, хорошо - сейчас не время ссориться. Я была у Анатолия.

Н и к о л а й. Я так и думал.

В е н ц о в а. Если ты ревнуешь - это глупо. Я поехала к нему, чтоб посоветоваться насчет твоих дел.

Н и к о л а й. С ним? Насчет моих дел? Каких моих дел?

В е н ц о в а. Он еще спрашивает! Весь завод знает, что заказчик возвратил бракованную деталь с твоим личным клеймом. Как это некстати, только ты начал опять немножко подниматься...

Н и к о л а й. Сегодня знает весь завод. Но вчера вечером, кроме дирекции и ЦК Союза, об этом никто по знал. Кто же тебе сказал?

Венцова молчит.

Анатолий?

В е н ц о в а. Да.

Н и к о л а й. Скажи, Лара, чем я тебя обидел? Неужели я такой грубый, такой подозрительный, такой чужой тебе человек, что мне нельзя говорить правды, а приходится обязательно врать?

В е н ц о в а (смущенно). Мне показалось, что для тебя нужнее...

Н и к о л а й. Для меня вчера было нужнее всего на свете, чтоб ты приехала ко мне. Я хотел, чтоб ты меня отругала, а потом поплакала и утешила... Вот что дорого, а на черта мне твоя дипломатия? (Помолчав.) Да что говорить - когда мне плохо, тебя никогда нет.

В е н ц о в а (расстроена). Да, теперь я сама вижу, что надо было сразу поехать к тебе. Если бы ты позвонил на полчаса раньше...

Н и к о л а й. Если бы... Когда человек любит, ему ничего говорить не надо, он все сам понимает, а если нет - хоть говори, хоть кричи...

В е н ц о в а (быстрым шепотом). Тише, мы не одни. Мы обо всем поговорим потом, и я докажу тебе, что ты ошибаешься. А сейчас ты должен понять, что твое положение очень серьезно. Вчера Анатолий говорил о тебе в доброжелательном тоне, он до сих пор сожалеет о вашей ссоре и очень тебе сочувствует. Но имей в виду - выступать он будет резко, иначе нельзя. Плотовщиков настроен против тебя, и Анатолию неудобно занимать примиренческую позицию. Ты только не задирай никого и не спорь, признавай все, что будут говорить, тогда обойдется: прием в партию отложат, клеймо на год отнимут, - это обидно, но все-таки лучше, чем публичный скандал. Ты все понял?

Н и к о л а й. Понял, да.

В е н ц о в а. У тебя совершенно отсутствующие глаза. Ты все понял?

Н и к о л а й. Все. Нет, вру - ничего не понял. И, наверно, не пойму. Мудрено. Ты иди, Лара, я уж как-нибудь сам... отвечу.

Вернулась Громова. Она ставит на стол накрытый марлей

поднос и снимает марлю. На подносе отшлифованная до

ослепительного блеска круглая деталь из серебристого

металла. Вслед за Громовой вышли из кабинета Вера

Ермолаева, Частухин, Филатова, Стражевский,

Востряков, Касаткин, Плотовщиков. Первые трое

занимают места во главе стола, остальные

рассаживаются по его длине.

П л о т о в щ и к о в. Присаживайся, Николай Прокофьевич.

Н и к о л а й. Ничего, постою.

П л о т о в щ и к о в. Садись. Будешь отвечать - тогда встанешь. Ермолаева, начинай. Нина Павловна, прошу вести... парламентскую.

В е р а. Пожалуйста, товарищ полковник.

С т р а ж е в с к и й. Буду предельно краток. Мы - ваши постоянные заказчики - привыкли с глубочайшим уважением относиться к марке вашего предприятия. Тем печальнее данный казус. Казус, насколько мне помнится, беспрецедентный в практике наших отношений. Вот передо мной два документа, с ними все присутствующие уже знакомы Технические условия заказа и акт лабораторного исследования. (Надел очки.) Наименование детали: маховичок-эксцентрик со скользящей втулкой, материал - сплав РТ-200, количество - тридцать штук. Актом лабораторного исследования установлено: наличие биения вокруг оси вала при допуске до двух микронов - шесть микронов, непараллельность плоскостей... Я полагаю, нет необходимости оглашать полностью? Здесь собрались взрослые, технически грамотные люди, которым незачем разъяснять, что в нашем деле подобное и даже менее значительное нарушение установленных допусков могло, в том случае, если бы оно осталось незамеченным, привести к последствиям, мягко говоря, пагубным. Вот все, что я считал своим долгом заявить.

В е р а. Вопросы?

Ф и л а т о в а. Вопрос к Леонтьеву. Твоя работа?

Н и к о л а й. Клеймо мое.

Ф и л а т о в а. Скажи, Николай, как это могло случиться, что ты сделал брак, да еще поставил на нем свою подпись?

Н и к о л а й (помолчав). Не понимаю.

В о с т р я к о в. Это не объяснение.

Н и к о л а й. Не объяснение? В таком случае, объясняю своей преступной халатностью. Подходит?

В е р а. Микола, не огрызайся. Отвечай спокойно.

Н и к о л а й. А я все сказал.

В е р а. Вопросов больше нет? Кто хочет слова?

К а с а т к и н. Разреши мне, Верочка.

В е р а (поморщившись). Пожалуйста, товарищ Касаткин. Покороче, если можно.

К а с а т к и н. Я - схематично. Товарищи! С тяжелым чувством, но с одновременным сознанием выполненного долга я возвышаю свой голос против Николая Леонтьева. Я его любил и - не постесняюсь это сказать - люблю до сих пор. Лично я Колю знал мальчиком, всегда смотрел на него как на свою достойную смену, гордился его успехами; если говорить откровенно, кое в чем он этими успехами обязан и мне, но кто это помнит? - это так, к слову, не в этом, как говорится, суть...

П л о т о в щ и к о в. Вот и переходи прямо к сути.

К а с а т к и н. Перехожу. Суть же, товарищи, вот именно заключается в том, что кандидат партии Николай Леонтьев начал свой кандидатский стаж с получения личного клейма, а кончил тем, что положил, если можно так выразиться, клеймо позора на всех нас. Проанализируем - отчего же это произошло? В чем, так сказать, суть?

П л о т о в щ и к о в. Ну, ну, добирайся уж до сути-то.

К а с а т к и н. Я скажу. Это произошло лишь только потому, что мы все, если говорить в порядке самокритики, необдуманно вознесли этого человека на не надлежащую ему высоту, в результате чего, как совершенно правильно указал Анатолий Акимович, в его психологии развились элементы индивидуализма и самоуспокоенности самим собой...

В е р а. Анатолий Акимович, насколько мне известно, еще не выступал и ни на что не указывал.

К а с а т к и н. Не перебивай. Указал в личной беседе. Исходя из этого... Ну вот - сбила...

В е р а. Никто тебя не сбивал. Что ты предлагаешь?

К а с а т к и н. Я предлагаю... минуточку!.. (Роется в своих записях.) Значит, так: рекомендовать дирекции завода специальным приказом лишить Леонтьева Н.П. права личного клеймения продукции. Далее: рекомендовать партийному комитету отменить решение партийного бюро цеха...

Ф и л а т о в а. Ну, это уж ты хватил!

К а с а т к и н. Хорошо, не настаиваю. Но, в таком случае, я считаю своим долгом довести до твоего и до всеобщего сведения, что я, как мне это ни тяжело и ни грустно, вынужден снять данную мною Леонтьеву рекомендацию. (Садится.)

В о с т р я к о в (поднялся с места). Я думаю, товарищи, что никого из нас не удовлетворили объяснения Николая Леонтьева. Это была типичная отписка, но не тот прямой, честный, открытый разговор, который надлежит вести рабочему-коммунисту перед лицом своих товарищей. Товарищ Касаткин пытался тут что-то об этом сказать, но со своей обычной непоследовательностью только все запутал. Между прочим: уважаемый Николай Иванович почему-то счел нужным сослаться на меня, и весьма неудачно, - я вам, насколько мне помнится, никаких указаний не давал. И вообще, между нами говоря, что это за стиль: "как правильно указал Анатолий Акимович", и тому подобное? Я пока еще не столь руководящая фигура, чтоб меня стоило таким образом цитировать, я такой же скромный работник, как и вы. Не надо так, товарищ Касаткин, - это производит плохое впечатление.