Глубокая разведка

М е х т и. Я разве не сказал - да? Не смотри на меня такими страшными глазами. Моя совесть чиста, как ручеек.

Г е т м а н о в. Не из этого ли ручейка наш комендант берет воду? (Резко выплеснул чай из кружки и поднялся.) Ты за кого меня принимаешь - за дурака или за прохвоста?

М е х т и. Ты меня оскорбляешь.

Г е т м а н о в. Оскорбляю. Почему ты не хочешь бурить дальше? Страшно?

М е х т и. Я тебя прошу...

Г е т м а н о в. Не вовремя стал обижаться. Ты что же воображаешь, я слеп и глух? Я не понимаю, что кривизна втрое больше, чем ты показываешь, и каждый день, каждый метр приближает аварию? Видел бы ты свое лицо, когда сегодня поднялась эта идиотская паника.

М е х т и. Зачем? Я видел твое.

Г е т м а н о в. Ага! Значит, я прав?

М е х т и. Абсолютно.

Г е т м а н о в. Почему же ты молчал?

М е х т и. Из-за тебя. Тебе удобнее было не знать.

Г е т м а н о в. Служебный такт?

М е х т и. Нет, дружба. Меня рекорды не интересуют. Для твоего успеха я рискнул бы пройти еще полсотни метров. Но это - предел.

Г е т м а н о в. Дорогой Мехти Ага. Я очень советую не забывать, что ты говоришь не с проходимцем, а с коммунистом. Ни на какие темные махинации я не пойду.

М е х т и. Я редко прощаю такие слова. Объясняю их твоим исключительно нервным состоянием. Где ты видишь махинации? В "Елу-тапе" нефти нет. Я повторяю это еще раз. Бурить дальше бессмысленно.

Г е т м а н о в. Как? Ты действительно считаешь?..

М е х т и. Это мое глубокое убеждение. А раз так - абсолютно безразлично, есть ли на "Саре" кривизна и что было бы, если бы... Область "бы" никого не интересует. И лучше, если об этом никто не будет знать.

Г е т м а н о в. Для кого?

М е х т и. Для тебя. Ты волен поступать как хочешь. Можешь принести меня в жертву и броситься в объятия к Теймуру с его проектом. А ты уверен, что он сумеет исправить кривизну? Я не умею. А ты сам-то знаешь, как это делается? Ты сломаешь себе шею, и я уже не в силах буду тебе помочь. (Пауза.) Ты умный человек, но не знаешь Востока. У нас есть такое слово "менелюм". Это непереводимо. Если друг сказал другу "менелюм" - ему не смеют отказать. С этим словом можно сделать многое. Мне некому его сказать. Я растерял свои связи. Кругом новые люди. Один ты пропадешь. У тебя выговор. Поставь ты завтра рекорд на "Саре", дай первую топну нефти - тебя ждет слава и отпущение грехов. Но судьба против нас. Если нельзя уйти со славой, надо уходить с честью.

Г е т м а н о в. Невелика честь. (Задумывается.)

К о м е н д а н т (появился). Андрей Михайлович, для товарища Майорова квартира готова.

Г е т м а н о в. Где?

К о м е н д а н т. Во втором бараке. Там в Угловой холостые мужчины живут. Так? Ну, я их попросил оттуда. Заругались было, ну да ничего. Я враз урегулировал. Все! Пусть вас не беспокоит.

Г е т м а н о в. Что за хамство! Кто вам позволил?

К о м е н д а н т. Я полагал, так будет удобнее. Как хотите. Это не составляет. Сейчас все обратно покидаем - и больше нет ничего.

Г е т м а н о в. Да нет, теперь уже не стоит.

М е х т и. Марго дома?

К о м е н д а н т. Дома. Скучает.

М е х т и. Очень хорошо. Пришли ее ко мне.

Г е т м а н о в. Что ты хочешь?

М е х т и. Ничего особенного. Хочу продиктовать несколько страничек. Наши выводы. Потом ты просмотришь и, если согласишься, подпишешь. Впрочем, лучше, если подпишет Гулам.

Г е т м а н о в. Гулам-то подпишет. Но Морис?

М е х т и. Подпишет. Это я беру на себя. В его шатком положении лучше уйти с миром. Он пошумит, но в драку не полезет.

Г е т м а н о в. Прошу тебя быть с ним очень корректным.

М е х т и. Клянусь тебе. Я приду к нему с оливковой веткой в руках.

Г е т м а н о в (отдает ему докладную). На, возьми.

Мехти и комендант уходят.

М а р и н а (выглянула). Кто приходил, Андрюша? Ты что молчишь? Расстроен чем-нибудь?

Г е т м а н о в. Нет. Устал.

М а р и н а (гладит его по голове). Можно тебя пожалеть? Дурень, замучился, задергался... Как ты меня сегодня перепугал.

Г е т м а н о в. Пожалуйста, не жалей меня. Терпеть этого не могу.

М а р и н а. Андрюшка, мне обидно. Почему, когда тебе плохо, ты всегда от меня прячешься? Точно ты боишься показать себя слабым. Разве это стыдно, когда жалеют?

Г е т м а н о в (мягче). Пустяки, Маринка. Выдумываешь.

М а р и н а. Нет, не выдумываю. Ты никогда мне ничего не рассказываешь такого...

Г е т м а н о в. Что значит - такого?

М а р и н а. Такого, где ты слаб, неуверен, неправ... Я не умею сказать. Ну почему ты скрыл от меня, за что тебе дали выговор?

Г е т м а н о в. Не говори вздора. Ты не знаешь, за что? Сколько было разговоров из-за того, что я признал свою вину. Вспомни.

М а р и н а. Андрюша. Значит, ты был виноват? Это правда?

Г е т м а н о в. Нелепый разговор. Что же, по-твоему, я каялся так, здорово живешь? Из христианского чувства смирения? Другой вопрос, что многие делали так же, как я, и им сходило с рук. Мне не сошло.

М а р и н а. Знаешь, ты так себя вел, что я тебе не верила. Я думала, ты просто оскорблен и не хочешь оправдываться.

Г е т м а н о в. Я не знаю, что ты думала... Я тебе не лгал.

М а р и н а. Да, ты прав. Я не могу возразить.

Г е т м а н о в (вскипел). Черт возьми, наконец! Я не понимаю, почему все говорят мне, что я прав, таким тоном, будто уличили меня в преступлении. Что ты от меня хочешь? Хватит с меня того, что я с утра до ночи должен драться, лавировать, нападать и защищаться, видеть подозрительные взгляды людей, готовых в любую минуту подставить ногу, стоит только мне покачнуться. Неужели я не могу требовать, чтобы, когда я приползаю в свою конуру, мне не учиняли домашнего следствия, чтобы я был прав, не представляя никому доказательств?

М а р и н а. Как ты странно говоришь, Андрюша. Никому! Как будто меня не существует.

Г е т м а н о в. Вот именно - ты существуешь. Очень правильное слово. Ничего не делаешь и проводить время с этой... дурой Марго.

М а р и н а. Ну, знаешь, Андрей. Не тебе об этом говорить.

Г е т м а н о в. Ах, даже так? Ну-ну? Интересно.

М а р и н а. Потому что ты в этом виноват. Нет, что я говорю - виноват! Ты прав, во всем прав, у тебя передовые взгляды, наши отношения основаны на равенстве и доверии, а вот я прожила с тобой пять лет и чувствую себя ограбленной. Ни профессии, ни друзей, ни ребенка. (Всхлипнула.) Я готова украсть у Фатьмы-ханум ее Сару.