Бессонница

Вообще же у Тоси был прелестный характер и совсем несложные требования к жизни. Она хотела устроиться на производство и выйти замуж. Но ей не везло. Кавалеры были, а жениха все не подворачивалось. Тося была щедра и доверчива, ее грубо обманывали. Наивные попытки "охомутать" очередного обожателя разбивались об ее собственную беспечность, ни хитрить, ни дипломатничать она была неспособна. На производство Тося в конце концов устроилась, но не туда, куда хотела, а на железную дорогу. Я ее не удерживал, и у меня хватило ума не спрашивать ее, почему она предпочитает тяжелую, особенно для женщины, работу по укладке шпал не слишком обременительной службе у такого покладистого барина, как я. Тося не боялась никакой работы, но ей нужна была перспектива, нужна профессия. Профессия домработницы у нас вымирает, а общественный сервис, по существу, еще не народился. "Служить бы рад, прислуживаться тошно" - написано на украшенном небольшими бачками красивом лице продавца из мясного отдела. Он еще согласен выполнять план, но настойчивость, с какой старушка пытается выбрать себе кусок помягче, его оскорбляет. "Я велел отнести свои чемоданы в номер; войдя, они потребовали по рюмке водки; мы приказали разбудить себя не позже девяти" - все эти формулы, почерпнутые из русской классической литературы начала века, нынче уже плюсквамперфектум. Требовать и приказывать может только начальство, потребитель просит. Это было бы, пожалуй, неплохо, если бы просьбы выполнялись. Не хочу сказать, что я не сталкивался с хорошим обслуживанием, но природа его была принципиально другая, чем у вымуштрованных парижских гарсонов и продавщиц, оно было замешано на чувстве симпатии, на старинном духе гостеприимства, меня не обслуживали, а опекали, не угождали, а угощали, со мной были не корректны, а ласковы. Вероятно, это и есть главный путь. Но до сих пор мне чаще встречался другой тип - люди, всей своей повадкой говорившие: мы доверенные лица государства, а вы частное лицо, мы здесь для того, чтоб выполнять свой долг, а не ваши прихоти, вы здесь не пользуетесь никакой властью, жаловаться на нас бессмысленно, ибо наше начальство гораздо больше заинтересовано в нас, чем в вас, вы ничего не добьетесь, а мы в любой момент можем испортить вам настроение.

Как ни трудно мне приходилось с Тосей, без нее стало совсем скверно. Так называемая простая и здоровая пища в большом городе обходится гораздо дороже гастрономии - в этом я убедился на собственном опыте. Но деньги - это еще куда ни шло, для меня гораздо ценнее время и рабочее настроение. Когда я был фронтовым хирургом и во время моего недолгого генеральства я успел избаловаться, мне искреннейшим образом казалось, что человеку, занятому общественно полезным трудом, нет ничего проще, чем получить приличный обед и чистую рубаху, я легко уговорил себя, что в нашем послевоенном быту никто не берет ни взяток, ни чаевых, нигде не грубят и не обманывают, я отвык стоять в очередях, ездить в тесноте, часами ожидать приема, ждали обычно меня, и я очень нравился себе за то, что никого не заставлял ждать слишком долго, задерживаясь, просил извинения, был доступен и редко отказывал. Вокруг меня всегда были люди, которым можно было перепоручить всякие мелкие и, как мне казалось, не представляющие никакой трудности дела, если я не занимаюсь ими сам, то только потому, что мое время слишком ценно, чтоб растрачивать его на эти пустяки. Теперь пустяки обрушились на меня как лавина, и я испытал на себе, каким могуществом обладает вздор.

Мое столкновение с бытом прошло через три стадии. Первая - и самая постыдная - я скандалил и кипятился. Из меня еще не выветрился двойной апломб - я скандалил, как хирург во время операции, и кипятился, как генерал, которого не приветствовал курсант.

В нашем продмаге наглядная агитация поставлена еще выше, чем в бюро добрых услуг. В молочном отделе полстены занимает огромный щит. Накладными буквами на растушеванном под мрамор фоне начертано: "Сыр - вкусный и высококалорийный продукт" - сообщение, содержащее столько же полезной информации, сколько утверждение, что лифт создает удобства. По отношению к хорошему сыру оно банально. По отношению к плохому - ложно. Время от времени забота о покупателе принимает особо изощренные формы. Например, проводятся бесплатные консультации "как сервировать праздничный стол". В винно-соковом отделе (там просторнее) ставится накрытый по-банкетному кувертов на двенадцать большой обеденный стол. Стол заставлен всякими деликатесами от холодных закусок до котлет де-воляй по-киевски с бумажным кружевом вокруг косточки. В керамических вазах - живые цветы. Около стола дежурят здоровяк в поварском колпаке и сутуловатая, но изящная пожилая женщина в дымчатых очках - это консультанты. Повар сияет, у женщины на лице страдание, ей стыдно, что к ней никто не обращается, а шуточки завсегдатаев винного отдела ее коробят. Стол стоит два дня, после чего вместе со скатертью-самобранкой и слегка пожухшими яствами исчезает. Все эти ухищрения зеркально отражают стремление товарища Шалашова работать еще лучше, вместо того чтоб работать просто хорошо.

Вежливы только консультанты. Продавщицы и кассирши настроены сурово. Как знать, может быть, на их месте я вел бы себя не лучше. Надо все время считать. Современная мода почему-то требует, чтобы большая часть товаров располагалась не на прилавках, а на полках за спиной продавщицы. Цены оттиснуты на специальных ярлычках при помощи резинового штемпеля, чтоб эти бледные сиреневые цифры было еще труднее разглядеть, ярлычок обернут в блестящий целлофан. Не у всех покупателей такое зрение, как у меня, они спрашивают о цене, и это служит неиссякаемым источником взаимного раздражения.

После нескольких визитов в "шалаш" я пришел к убеждению: здесь обсчитывают. Немного, но регулярно. Заметить это и даже уловить во всем этом некую систему мне помогли мои математические способности, я легко произвожу в уме простейшие арифметические действия, стоя в очередях, я развлекался тем, что складывал и умножал. Накопив достаточный статистический материал, я вывел некоторые общие закономерности. Например, я точно установил, что обсчет за редкими исключениями носит сознательный характер и может быть выражен в процентах. Размер этого процента колеблется в зависимости от количества покупок и личности покупателя. Можно было с большой степенью вероятности предсказать, что слегка подвыпивший гражданин в модной курточке, расплачивающийся за коньяк, вермут, шоколад и фрукты, будет обложен максимальной данью, в то время как горбатенькая пенсионерка, покупающая пачку творога и бутылку ряженки, получит всю свою сдачу до копейки. На этой неписаной шкале я занимал промежуточное место и терпел до случая, когда меня обсчитали уж очень бесцеремонно. Я заставил пересчитать, и молодая кассирша, вместо того чтоб повиниться, швырнула мне мои деньги с такой злостью, как будто не она пыталась меня обмануть, а я предательски нарушил какое-то неписаное соглашение. Наученный горьким опытом, я не стал требовать жалобную книгу, а решил зайти к директору и, отталкиваясь от данного частного случая, поговорить о замеченных мной непорядках.