Страница 10 из 10
Или другой пример: вы, не дай бог, влюбились. Что с вами теперь происходит? Была у вас до этого фатального момента (когда любовь нечаянно нагрянула) жизнь, но вот — «бац!» — и привет, нет больше жизни вашей, с молотка пошла. «Не жить мне без тебя!» — кричит влюбленная особь, кричит и кричать будет до тех пор, пока милый/милая не откликнется, а когда откликнется, тогда вся эта ахинея и навернется. Но до тех пор, будьте уверены, сумасшествие ее будет столь фантастичным, что и Ван Гог, наверное, позавидовал бы.
Вечно непознаваемое в мире — это то в нем, что кажется нам понятным.
Влюбленный — это все равно что больной: его пожирает, словно паразит, страсть, он пожирает самого себя (фактически влюбленные неизбежно худеют!). О чем бы влюбленный/влюбленная ни думали, мысли, роящиеся в больной голове, подверженные неведомой силе любовного тяготения, неизбежно финишируют на объекте влюбленности — возлюбленном/возлюбленной. Все прежние увлечения, занятия и интересы, включая друзей и врагов, пропадают, словно бы их и не было вовсе! Все время посвящено ему — «объекту любви». И на работе — мука, и с друзьями — скука, и отдых — не отдых. Внимание не сосредоточить, ничего не получается, все из рук валится, а перед глазами (галлюциноз своего рода) стоит он/она (возлюбленные).
И каждый телефонный звонок звучит, словно глас Господа на горе Синайской, и сердце так от этого звонка бьется, что того и гляди выпрыгнет из глотки к чертовой матери. И сна нет, только думы, только мысли о нем/ней — мысли тяжкие, мысли нежные. Только разговоры беспрестанные внутри головы (бред своего рода), непрекращающиеся разговоры с ним/ней — объектом любви, разговоры, беседы и споры, уверения, клятвы, признания, откровения — внутри головы…
И деньги для больного этой болезнью — не деньги, и время — не деньги, препятствие — не препятствие, расстояние — не расстояние. А силы, силы столько, что горы можно было бы своротить, армию обеспечить, звезду с неба достать, достать и не обжечься, потому что не чувствует он, влюбленный, ничего, ничего, кроме жгучей своей страсти. Ух! Это, друзья мои, играется с влюбленным/влюбленной, как кошка с мышкой, любовная, или, по-научному, половая, доминанта…
И при пищевом рефлексе, и при половом, и даже в тех случаях, когда в туалет хочется (особенно мы чувствуем это, когда нет возможности удовлетворить сию интимную потребность), и в тысяче других ситуаций правит человеком доминанта («очаг возбуждения в головном мозгу»), которая напоминает чем-то двадцатидюймовый гвоздь, вбитый аккурат в центр темечка. Вот что такое «доминанта». Впрочем, довольно примеров, перейдем к голой науке, пока она, милая, не замерзла.
Одну из лучших иллюстраций работы половой доминанты у человека нам оставил Стефан Цвейг в своей новелле «Амок». Главный герой этого произведения буквально сходит с ума от своего любовного чувства к «холодной и высокомерной женщине». Вся его жизнь летит в тартарары (карьера, положение, состояние — все!), поскольку в жизни его нет более ничего, кроме этой одной всепоглощающей страсти:
«— Тут мной, — рассказывает герой Цвейга, — словно овладела лихорадка… то есть я ясно сознавал, как бессмысленно все, что я делаю, но я уже не имел власти над собой… я уже не понимал самого себя… я как одержимый бежал вперед, видя перед собой только одну цель… Впрочем, подождите… я все же постараюсь объяснить вам… Знаете вы, что такое „амок“?
— Амок… Что-то припоминаю… Это род опьянения… у малайцев…
— Это больше, чем опьянение… это бешенство, напоминающее собачье… припадок бессмысленной, кровожадной мономании, которую нельзя сравнить ни с каким другим видом алкогольного отравления…».
Этот «амок», добавим от себя, может быть и «амоком любви», и «амоком ненависти», и «амоком страха», но всякий раз, с точки зрения науки о мозге, это не более, чем «господствующая доминанта», действительно способная творить с нами настоящие чудеса.
Алексей Алексеевич, как и Иван Петрович, очень любил собак. Они друг друга не любили (Павлов — Ухтомского, а Ухтомский — Павлова), с собаками же все у них было в полном порядке, относились они к ним с удивительным вниманием и нежностью.
И вот однажды, во время одного из таких приливов нежности к несчастному представителю братьев наших меньших, сделал Алексей Алексеевич свое замечательное открытие. Имя легендарного пса, о котором пойдет сейчас речь, история, мне кажется, не сохранила, а потому для удобства назовем его по устоявшейся традиции Шариком.
Производимый эксперимент посвящался изучению скорости реакции животного на электрическую стимуляцию. Шарик был помещен в специальный экспериментальный станок, затянут в нем лямками, а передние лапы его разместились на металлической пластинке, которая, в свою очередь, проводами сообщалась с выключателем электрического тока, выключатель же локализовался в руках Алексея Алексеевича.
Когда А. А. Ухтомский нажимал на кнопку выключателя, на упомянутую пластину подавался ток, собака получала электрический удар, отдергивала лапы и всем своим видом выражала полное неудовольствие своей собачей жизнью. Алексей Алексеевич замерял тем временем «скорость реакции» собачки на удар током. И шло дело у них хорошо — удар первый, второй, третий, десятый, сто пятнадцатый…
«Что такое?!» — возмутился вдруг Алексей Алексеевич — на удар тока собака не среагировала. Второй раз нажимает великий русский физиолог на заветную кнопку — нуль реакции! Третий — нуль! Нет реакции, ну хоть ты тресни — нет и все!
«Верно, что-то с выключателем», — мелькнувшая догадка заставила Алексея Алексеевича подняться со стула и отправиться в соседнюю с экспериментальной комнату за отверткой, дабы устранить возникшую поломку электросети.
Сделать открытие — значит увидеть то, что видят все, и при этом подумать о том, о чем не подумал никто.
Возвращается через пару секунд Алексей Алексеевич к своей собаке, а тут новая оказия! — Шарик, проказник, наложил целую кучу! «Какая неприятность! Вот не везет же сегодня! Что за неудачный день!» — так подумал бы, наверное, любой из нас. Но Алексей Алексеевич не был бы Алексеем Алексеевичем и великим русским физиологом, если бы не сделал из этого казуса, единственного наблюдения, великое научное открытие, фантастическое открытие, важное не только для науки, но и для всего человечества (сочетание, надо признать, редкое).
Ну, да мы отвлеклись. Итак, видит Алексей Алексеевич эту, столь ценную для будущности науки кучу и кидается к якобы сломанному выключателю, нажимает на кнопку и, аллилуйя, есть контакт! Работает! Шарик, как прежде, расторопно отдергивает свои лапы! А раз он, выключатель, работает, то, верно, работал и прежде, когда собака на удар током не реагировала. Но почему не было тогда, в течение этих трех легендарных, пропущенных Шариком нажатий, реакции? И осенило Алексея Алексеевича: «Перед нами наиважнейший принцип работы мозга!»
Так была открыта доминанта. Теперь же расскажем подробно о том, что это за штука такая…
Конечно, акт дефекации не самый презентабельный, но наука, к счастью, запаслась и более приятственными экспериментами. Как известно, половое (сексуальное) поведение лягушки выражается в так называемом «обнимательном рефлексе» самца, призванном удержать возлюбленную.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.