Страница 2 из 20
Пролог
Энтони Бриджертон всегда знал, что он умрет молодым. Нет, не ребенком. У юного Бриджертона не было причин думать о собственной смерти. Ранние годы жизни мальчика - были лучшими годами его жизни, начиная со дня его рождения.
Было истинной правдой то, что Энтони является наследником древнего и богатого рода виконтов, но не похожие на большинство аристократических пар, лорд и леди Бриджертон были влюблены в друг друга, и они считали рождение их первенца, не как появление наследника, а как рождение их первого ребенка.
И не было особенных вечеринок и празднований, отец и мать с некоторым удивлением смотрели на их первого сына. Бриджертоны были молодыми родителями - Эдмунду было двадцать, а Вайолет всего восемнадцать, но они были разумные и прочно стояли на ногах, и любили своего сына с неистовостью и преданностью, очень редкой в их кругах.
К большому ужасу своей матери, Вайолет настояла на собственном уходе за мальчиком, а Эдмунд никогда не считал, как считало большинство аристократов, что отец должен не видеть и не слышать своего ребенка. Он брал младенца с собой на долгие прогулки по полям Кента, разговаривал с ним о философии и поэзии, еще до того, как ребенок научился говорить, и каждый вечер рассказывал ему сказку на ночь.
Поскольку виконт и виконтесса были молоды и любили друг друга, никого не удивило появление Бенедикта через два года, после рождения Энтони. Эдмунд немедленно изменил свой распорядок дня, приспособив его для того, чтобы брать двух сыновей на свои прогулки. Он провел целую неделю в конюшнях, работая с кожником, и изобретая вместе с ним специальный рюкзак, чтобы держать Энтони на спине, в то время как Бенедикта он несет в руках.
Они гуляли по полям, вдоль речек, он рассказывал им о чудесах, о красивых цветах и чистых небесах, рыцарях, одетых в светлую броню, и девицах в беде. Вайолет весело смеялась, когда они возвращались с прогулок, растрепанные и расцелованные солнечными лучами, и Эдмунд говорил:
– Видите? Вот наша девица в беде. Мы просто обязаны спасти ее.
И Энтони бежал в руки к матери, хихикая, и обещая, что спасет ее от огнедышащего дракона, которого они только что видели в деревне, в двух милях вниз по дороге отсюда.
– Две мили вниз по дороге? - Вайолет часто дышала, и в голосе ее был слышан панический ужас.
– О, Боже, чтобы я делала без трех сильных мужчин, способных защитить меня?
– Бенедикт еще ребенок, - возражал Энтони.
– Но он растет, - часто говорила Вайолет, ероша волосы Энтони, - Как и ты, все еще растет. Как и ты, он скоро вырастет.
Эдмунд относился ко всем своим детям с равной привязанностью и преданностью. Но поздно ночью, когда Энтони лежал в своей постели, он часто доставал и слушал карманные часы Бриджертонов (подаренные ему отцом на его восьмой день рождения, Эдмунд также получил их на своем восьмом день рождение от своего отца). Ему нравилось думать, что отношения у него с отцом особенные, каких нет ни у кого, не потому, что Эдмунд больше всего любил его, среди своих детей, к тому времени детей у Бриджертонов было четверо (появились один за другим Колин и Дафна), и Энтони знал, что отец любит всех одинаково.
Нет, Энтони считал, что их с отцом отношения особенные потому, что он знал его дольше других детей. В конце концов, независимо от того, как долго Бенедикт знал отца, Энтони был старше его на два года, и на шесть лет старше Колина.
Что касается Дафны, помимо того факта, что она была девочкой (ужас!), она знала отца на целых восемь лет меньше, чем он, и ему всегда нравилось думать, что так всегда и будет.
Эдмунд Бриджертон был, попросту говоря, центром мира Энтони. Он был высок, широкоплечий, и ездил на лошади так, будто родился в седле. Он всегда знал ответы на математические вопросы (даже когда его учитель не знал!), и не видел причины, почему его сыновья не должны иметь домика на дереве (он сам его построил), и его веселый смех всегда согревал окружающих.
Эдмунд учил Энтони, как править экипажем. Он показывал Энтони, как стрелять. Он учил его плавать. Он сам отвез Энтони в Итон, а не отправил в экипаже со слугой, как приехали большинство будущих друзей Энтони. И когда он увидел, как Энтони нервно смотрит на школу, которая скоро станет его новым домом, Эдмунд имел откровенный разговор со своим старшим сыном, уверяя его, что все будет в порядке.
Так и было. Энтони знал, что так и будет. Его отец никогда не лгал.
Энтони любил свою мать. Проклятье, он бы, наверно, откусил свою собственную руку, если бы ей от этого стало лучше. Но, вырастая, все, что он делал, каждое свое достижение, каждая мечта и надежда - все это было лишь для его отца.
И затем, однажды, все изменилось. Как забавно, подумал он позже, как жизнь может мгновенно измениться, на предыдущей минуте было все, как обычно, а на следующей, просто…нет.
Это случилось, когда Энтони было восемнадцать, когда он был дома и готовился к своему первому году в Оксфорде. Он должен был принадлежать Колледжу Всех Душ, как и его отец до этого, и его жизнь была яркая и великолепная, так как любой восемнадцатилетний аристократ имел право полностью наслаждаться своей жизнью. Его родители все еще счастливо рождали детей, добавив Элоизу, Франческу, Грегори к семейству. И Энтони старался не закатывать глаза, пропуская перед собой в комнату мать - беременную восьмым ребенком! По мнению Энтони, было достаточно непристойно иметь детей в их возрасте, но он хранил свое мнение при себе.
Кто он такой, чтобы сомневаться в мудрости Эдмунда? Возможно, ему захочется иметь столько де детей, когда ему будет тридцать восемь.
Когда Энтони в тот день вернулся домой, был поздний вечер. Он вернулся из долгой и утомительной поездки с Бенедиктом, и как только толкнул дверь Бриджертон-хауса, наследственного дома семьи Бриджертонов, как увидел свою десятилетнюю сестру, сидящей на полу. Бенедикт все еще оставался в конюшнях, поскольку проиграл один глупый спор Энтони, и по его условиям ему предстояло протереть и почистить обеих лошадей. Энтони резко остановился, когда увидел Дафну. Достаточно странно было видеть сестру, сидящей на полу, посередине основного холла. Гораздо более странно было то, что Дафна плакала.