Страница 98 из 118
Глава 20
Несколько дней спустя, Пенелопа вернулась после похода за покупками, который она совершила вместе с Элоизой, Гиацинтой, Фелицией, и обнаружила своего мужа сидящим за своим письменным столом в его кабинете.
Он что- то читал, причем нехарактерно для себя ссутулившись, словно он внимательно изучал какой-то неизвестный ему документ или книгу.
– Колин?
Он вздрогнул. Он должно быть не слышал ее прихода, что было довольно удивительно и странно, поскольку она не предпринимала никаких усилий, чтобы тише идти.
– Пенелопа, - проговорил он, поднимаясь на ноги, так как она вошла в комнату. - Как прошел твой э-э, независимо от того, что это все-таки было?
– Поход за покупками, - произнесла она с немного удивленной улыбкой, - Я ходила за покупками.
– Точно. Это именно то, что ты проделала, - он стал раскачиваться на пятках, - Ты что-нибудь купила?
– Шляпку, - ответила она, и чуть было не добавила “и три бриллиантовый кольца”, лишь для того, чтобы проверить слушает ли он ее или нет.
– Хорошо, хорошо, - пробормотал он, очевидно с нетерпением желая вернуться к тому, что лежало у него на столе.
– Что ты читаешь? - спросила она.
– Ничего, так ерунда, ответил он, почти автоматически, затем добавил: - Ну, вообще-то, это один из моих дневников.
На его лице было странное выражение, немного робкое, немного дерзкое, словно он был смущен тем, что его поймали за этим занятием, и в то же время бросал ей вызов, спросит ли она еще.
– Можно я взгляну? - спросила она мягко, и как она надеялась, успокаивающе.
Было довольно странно думать, что Колин мог быть в чем-то неуверен.
Упоминание о его дневниках, которое делало его уязвимым удивляло и… трогало.
Пенелопа провела большую часть своей жизни, думая о Колине, как о несокрушимом монументе веселья и хорошего настроения. Он был уверен в себе, красив, всем нравился, был довольно умен и остроумен. Как легко быть Бриджертоном, думала Пенелопа неоднократно. Сколько раз было - она их даже бы не смогла сосчитать - когда она приходила домой после чая с Элоизой и ее семьей, сворачивалась на своей постели клубочком, и страстно желала, чтобы она родилась Бриджертон. Для них жизнь была очень легка. Они были умные, привлекательные и богатые, и казалось, нравились всем без исключения. А ты даже не можешь ненавидеть их за такую роскошную и чудесную жизнь, поскольку, они и в самом деле были очень хороши.
Хорошо, сейчас она стала Бриджертон, хоть и благодаря браку, а не рождению, и это была правда - жизнь стала гораздо лучше, когда ты Бриджертон, хотя в ней самой почти ничего не изменилось, поскольку она так же безумно любила своего мужа, и что было просто невероятный чудом, он отвечал на ее любовь.
Но жизнь все-таки, оказывается не так, совершенна и превосходна, как кажется, даже для Бриджертона. Даже для у Колина - золотого мальчика, мужчины с легкой улыбкой и дьявольским юмором - имелись свои собственные больные места. Его часто посещали невыполнимые мечты и небезопасные желания. Как несправедлива она была к нему, когда думала о его жизни, и не позволяла иметь ему слабости.
– Мне можно показать совсем чуть-чуть, - заверила она его. - Может быть, короткий рассказ или два, по-твоему, собственному выбору. Может быть, то, что тебе нравится больше всего.
Он посмотрел вниз, на открытый дневник, смотря так безучастно, словно слова были написаны на китайском, и он ничего не понимал.
– Я не знаю, что бы я выбрал, - пробормотал он, - Вообще-то, они все одинаковые.
– Ну, конечно же, нет. Я понимаю в этом, гораздо больше, чем кто-либо. Я - она неожиданно оглянулась, внезапно осознав, что дверь открыта, и быстро закрыла ее. - Я написала бесчисленное множество колонок. И я уверяю тебя, они не одинаковые и не те же самые. Некоторые я просто обожаю, - она ностальгически улыбнулась, вспоминая чувство удовлетворенности и гордости, которое охватывало ее всякий раз, когда она заканчивала писать колонку, и считала, что та получилась особенно хорошо. - Это чудесное чувство, ты понимаешь, о чем я говорю?
Он отрицательно покачал головой.
– Чувство, которое охватывает тебя, - объяснила она, - Когда ты понимаешь, что подобрал верные и точные слова, именно те, что и были нужны. Ты можешь это по-настоящему понять и почувствовать лишь после того, как совсем не давно до этого, сидел за столом, упавший духом и довольно удрученный, тупо уставившись на чистый лист бумаги, и не имея ни малейшего понятия, как же это все написать.
– Я знаю это, - сказал он.
Пенелопа старалась не улыбаться.
– Я знаю, что ты уже чувствовал это. Ты великолепный писатель, Колин. Я читала твою работу.
Он поднял на нее взор, выражение его лица было немного встревоженным.
– Совсем немного, ты же знаешь, - успокоила она его. - Я никогда бы не стала читать твои дневники без твоего разрешения.
Она покраснела, вспомнив, что, именно так и прочитала отрывок его рассказа о поездке на Кипр.
– Ну, хорошо, по крайней мере, сейчас я точно не читала твоих записей, - добавила она, - Но это было очень хорошо, Колин. Почти волшебно. И где-то глубоко внутри, ты сам это знаешь.
Он лишь стоял, уставившись на нее, словно не знал, что сказать. Такое выражение она бесчисленное количество раз видела в свете у многих людей, но ни разу его не было на лице Колина, и видеть это выражение у него, было довольно странно и необычно.
Ей захотелось, что-нибудь закричать, подбежать и обнять его. Больше всего на свете в этот момент она хотела восстановить его легкую улыбку на его таком милом лице.
– Я знаю, что ты должен был чувствовать, когда написал это, - упорствовала она, - Такое чувство, словно ты знаешь, что ты сделал что-то очень хорошее, когда написал свой рассказ, - она посмотрела на него с надеждой. - Ты же знаешь, что я хочу сказать, не так ли?
Он не отвечал.
– Ты знаешь, - сказала она. - Я знаю, что ты знаешь. Ты не можешь быть писателем и не знать этого.
– Я не писатель, - резко сказал он.
– Ну, конечно же, ты писатель, - она указала на дневник, - Вот доказательство.
Она шагнула вперед.
– Колин, пожалуйста. Пожалуйста, можно я почитаю еще раз, совсем капельку?