Страница 58 из 118
– Какого рода доказательства? - спросил Колин, и тут же мысленно отвесил себе пинка.
Как будто ему нужно было лезть в этот обмен ударами, но его любопытство победило его.
Крессида повернулась к нему, ее лицо было удивительно спокойно, несмотря на все оскорбления, со стороны леди Данбери перед бесчисленными свидетелями.
– Вы узнаете, когда я принесу их, - сказала она ему.
И затем она подала руку, ожидавшему ее одному из своих кавалеров, чтобы он увел ее отсюда.
Что было весьма удивительно, потому что молодой человек (точнее опьяненный дурак) словно материализовался из воздуха, когда она протянула руку. Мгновение, и они ушли.
– Ладно, - проговорила леди Данбери, после того как все замерли - или окаменели, в течение почти целой минуты. - Это было довольно неприятно.
– Мне она никогда не нравилась, - сказал Колин, не обращаясь ни к кому в частности.
Вокруг них собралась небольшая толпа, и его слова могли слышать ни только Пенелопа и леди Данбери, но не очень заботился об этом.
– Колин!
Он повернулся, и увидел Гиацинту, которая проталкивалась сквозь толпу, таща за собой Фелицию Физеренгтон, и спеша в его сторону.
– Что она говорила? - спросила Гиацинта, затаив дыхание, - Мы пытались добраться сюда побыстрей, но здесь была такая давка.
– Она сказала именно то, что ты ожидала от нее услышать, - ответил он.
Гиацинта скривила личико.
– Мужчины никогда не умеют преподносить сплетни. Я хочу услышать точные слова.
– Это очень интересно, - неожиданно произнесла Пенелопа.
Что- то в ее задумчивом голосе привлекло всеобщее внимание, и толпа вмиг успокоилась и замолчала.
– Говори, - потребовала леди Данбери, - Мы все слушаем.
Колин ожидал, что от такого требования Пенелопе станет неловко, но та внутренняя стойкость, которая у нее появилась несколькими минутами ранее, все еще была с ней, поскольку она стояла прямо и гордо.
– Почему кто-то открывает сам себя, и говорит, что она леди Уислдаун?
– Из-за денег, разумеется, - ответила Гиацинта.
Пенелопа покачала головой.
– Да, но разве вы не думаете, что леди Уислдаун сейчас довольно богатая. Мы все платили за ее газеты долгие годы.
– Господи, она ведь права! - воскликнула леди Данбери.
– Возможно, Крессида просто стремилась привлечь всеобщее внимание, - предположил Колин.
Это не была такая уж невероятная гипотеза; Крессида потратила большую часть своей жизни, стараясь быть в центре внимания.
– Я думала об этом, - сказала Пенелопа, - Но неужели, она по-настоящему хочет такого внимания? Леди Уислдаун нанесла оскорбления довольно большому количеству людей за эти годы.
– Никого, кто имеет какое-нибудь значение для меня, - сказал Колин.
Затем, когда стало очевидно, что его собеседницам требуется объяснение, он добавил:
– Разве вы не заметили, что леди Уислдаун оскорбляет тех людей, которые нуждаются в оскорблении.
Пенелопа деликатно откашлялась.
– Я упоминалась, как перезревший цитрус.
Он отмахнулся от ее возражения.
– Не считая моды, разумеется.
Пенелопа решила не возвращаться больше к этому вопросу, она просто посмотрела на Колина долгим оценивающим взглядом, затем повернулась к леди Данбери и сказала:
– У настоящей леди Уислдаун нет резона открывать саму себя. Крессида, очевидно, именно так и подумала.
Леди Данбери неожиданно лучезарно улыбнулась, затем ее лицо немного нахмурилось.
– Я думаю, мне придется дать ей две недели, чтобы она придумала свои “доказательства”. Честная игра и все такое.
– Мне, со своей стороны, очень интересно, с чем же она придет через две недели, - произнесла Гиацинта, повернувшись к Пенелопе, она добавила:
– Я тебе говорила, что ты очень умна, не так ли?
Пенелопа скромно покраснела, затем она повернулась к своей сестре, и сказала:
– Нам пора, мы должны идти, Фелиция.
– Так скоро? - спросила Фелиция, и к своему ужасу, Колин осознал, что он тоже произносит те же самые слова.
– Мать хотела, чтобы мы вернулись домой пораньше, - сказала Пенелопа.
Фелиция выглядела очень озадаченной: - Она так хотела?
– Она так хотела, - решительно подтвердила Пенелопа, - И, кроме того, мне немного нехорошо.
Фелиция хмуро кивнула.
– Я пойду, отдам приказания лакею, и прослежу, чтобы наш экипаж был подан к крыльцу.
– Нет, оставайся здесь, - произнесла Пенелопа, кладя руку на плечо сестры. - Я прослежу за этим.
– Я прослежу за этим, - неожиданно заявил Колин.
Действительно, как можно оставаться джентльменом, когда леди приходиться все делать самой?
И затем, прежде даже, чем он осознал, что он делает, он ускорил отъезд Пенелопы, и она покинула бал, так и не услушав его извинений.
Он подумал, что должен был считать весь вечер по этой причине крайне неудачным, но, по правде сказать, он не мог так сделать.
В конце концов, он провел неплохой вечер, в котором лучшие пять минут, он просто держал ее за руку.