Страница 37 из 118
– Вы хотели что-то сказать о виолончелистке? - быстро спросила Пенелопа, прежде чем Элоиза огрызнется на леди Данбери, и скажет что-нибудь совсем неподходящее.
– Конечно. Я хотела. Посмотрите на нее, - сказала леди Данбери, - Она несчастна. И такой она и должна быть. Она явно единственная из них, кто понимает, насколько ужасно они играют. Другие вообще явно не имеют музыкального слуха.
Пенелопа посмотрела довольно самодовольно на свою сестру.
– Запомните мои слова, - сказала леди Данбери, - Леди Уислдаун ничего не скажет об этом музыкальном вечере. Она не захочет повредить чувства этой девушки.
– Но остальные девушки -
Элоиза, Пенелопа и Фелиция резко отклонились назад, поскольку в этот момент трость начала покачиваться.
– Чушь. Она может совсем не беспокоится насчет остальных девушек.
– Очень интересная теория, - проговорила Пенелопа.
Леди Данбери опустилась на свое место с довольным видом.
– Да, это так. Разве вы так не думаете?
Пенелопа кивнула.
– Я думаю, вы правы.
– Хм-пх. Я обычно всегда права.
Все еще сидя повернувшись на своем кресле, Пенелопа сначала обернулась к Фелиции, затем к Элоизе, и сказала:
– Вот почему я хожу каждый год, год за годом, на музыкальные вечера Смитти-Смит.
– Чтобы увидеть леди Данбери? - спросила Элоиза в замешательстве.
– Нет. Потому что есть девушки, такие как она, - Пенелопа указала на виолончелистку, - Потому что я совершенно точно знаю, как она себя чувствует.
– Не глупи, Пенелопа, - произнесла Фелиция, - Ты никогда не играла на фортепиано на публике, но даже если бы ты играла, ты все равно довольно неплохо играешь, и тебе не о чем волноваться.
Пенелопа повернулась к своей сестре.
– Я совсем не о музыке, Фелиция.
Затем случилась самая странная вещь с леди Данбери. Ее лицо изменилось. Изменилось полностью. Ее глаза стали туманными и задумчивыми. А ее губы, сжатые обычно в саркастической улыбке, расслабились.
– Я была точно такой же девушкой, как вы, мисс Физеренгтон, - сказала она так тихо, что Элоиза и Фелиция были вынуждены наклониться вперед, чтобы разобрать ее голос.
Элоиза с фразой: - Прошу прощения?
Фелиция с менее вежливой: - Что?
Но леди Данбери смотрела только на Пенелопу.
– Я тоже из-за этого посещала все музыкальные вечера Смитти-Смит, - сказала старая леди. - Точно так же, как и ты.
И в этот момент, Пенелопа почувствовала странное чувство близости с этой старой женщиной. Что было полным безумием, потому что у них не было ничего общего - ни возраста, ни статуса, ничего. И все же, так или иначе, графиня выбрала почему-то ее, для какой цели, Пенелопа даже не догадывалась.
Но она казалось решительно настроенной зажечь огонь в хорошо-упорядоченной и очень скучной жизни Пенелопы.
И Пенелопа не могла понять почему, но это, так или иначе, работало. Разве это не, приятно - обнаружить то, что мы на самом деле совсем не такие, как мы о себе думаем? Слова леди Данбери с того вечера до сих пор эхом отдавались в ушах Пенелопы.
Почти как наваждение.
Почти как вызов.
– Знаете, что я думаю, мисс Физеренгтон? - спросила леди Данбери, ее голос звучал обманчиво мягко.
– Я не могу даже догадываться, - сказала Пенелопа, с уважением в голосе.
– Я думаю, вы могли бы быть леди Уислдаун.
Элоиза и Фелиция задохнулись от изумления.
Пенелопа приоткрыла губы от удивления. Никто прежде даже не думал обвинить ее в этом. Это было невероятно… невероятно… и…
Фактически, довольно лестно.
Пенелопа почувствовала, как ее губы складываются в хитрую улыбку, она наклонилась вперед, словно собираясь поделиться новостями огромного значения.
Леди Данбери наклонилась.
Элоиза и Фелиция наклонились.
– Знаете, что я думаю, леди Данбери, - голос Пенелопы был неотразимо спокоен.
– Хм, - пробормотала леди Данбери с лукавым блеском в глазах. - Я могла бы сказать, что я затаила дыхание в ожидании, но вы уже сказали мне, что вы думаете, будто я леди Уислдаун.
– А вы леди Уислдаун?
Леди Данбери лукаво улыбнулась. - Может быть и я.
Фелиция и Элоиза громко перевели дыхание.
Живот Пенелопы скрутило.
– Вы признаетесь в этом? - прошептала Элоиза.
– Ну, конечно, я не признаюсь в этом, - буквально рявкнула в ответ леди Данбери, выпрямляясь и ударяя своей тростью об пол с такой силой, что на мгновение остановила игру четверых незадачливых музыкантов.
– Даже, если бы это было верно - но я не говорю, действительно, ли это так - я что, по-твоему, достаточно глупа, чтобы признаться в этом?
– Тогда почему вы сказали -
– Потому, что ты просто простофиля, а я пытаюсь отстоять свою точку зрения, - она начала потихоньку затихать.
Но тут Пенелопа спросила ее: - Какую?
Леди Данбери одарила их всех крайне сердитым взглядом.
– То, что любой человек может оказаться леди Уислдаун, - воскликнула она, энергично постукивая тростью об пол. - Вообще любой.
– Ну, кроме меня, - вставила Фелиция, - Я совершенно уверена, что это не я.
Леди Данбери даже не удостоила Фелицию взглядом.
– Позвольте мне сказать еще кое-что.
– Разве можем мы остановить вас, - Пенелопа проговорила это настолько сладко, что это выглядело, как комплимент.
По- правде говоря, это и был комплимент. Она всегда восхищалась леди Данбери. Она восхищалась любым человеком, кто был способен, по ее мнению, светски разговаривать.
Леди Данбери усмехнулась.
– Роль леди Уислдаун подходит тебе, Пенелопа Физеренгтон, гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд.
– Это верно, - сказала Фелиция с улыбкой, - Она может быть довольно жестока. Никто в это не поверил бы, но когда мы были маленькими -
Пенелопа толкнула ее в бок.
– Видели? - проговорила Фелиция.
– Что я собиралась сказать, - продолжала леди Данбери, - Так это то, что высший свет собирающийся принять мой вызов, абсолютно неправ.
– Вы предполагаете, что мы тоже можем быть леди Уислдаун? - спросила Элоиза.
Леди Данбери отрицательно махнула рукой в сторону Элоизы.
– Я вынуждена объяснить, с самого начала думают неправильно, - сказала она. - Они продолжают присматриваться к очевидным людям. Таким людям, как ваша мать, - сказала она, повернувшись к Пенелопе и Фелиции.