Страница 108 из 122
- Он не простудится? - обеспокоенно спросил он подошедшего Владимира.
- Что ты! Здесь не знают, что такое простуда. Мне кажется, что ее вообще нет на этой планете. Во всяком случае, я о ней ничего не слышал. Как тебе понравилась Ореада?
- Что я скажу, Владимир... Красивая женщина... главное, чтобы тебе нравилась. Я вам привез кое-что для малыша и твоей жены... Оставил в доме.
- Спасибо.
- Как назвали?
- Сергеем.
Сергей опустил глаза. Ему было приятно. Он поднялся с колен и ласково потрепал сына по плечу. Ни слова об Ирине. Сразу же после прилета в долину Ирина исчезла. Сергея беспокоила их предстоящая встреча. Правда, сейчас ему не хотелось первому начинать разговор об этом, и он ожидал, что Владимир сам начнет его, но тот молчал.
Они отошли немного от тента и легли на песок чуть поодаль от Ореады.
- Я давно хотел с тобой поговорить, но не решался, - начал Владимир.
- Это твое личное дело. Как ты решишь, так и поступай, - ответил Сергей, думая, что тот хочет поговорить об Ирине.
- Ты так считаешь? - в голосе Владимира прозвучало облегчение с едва уловимой нотой обиды.
Сергей уловил эту интонацию и удивленно посмотрел на него. "Почему он думает, что я должен вмешиваться в его семейные отношения?"
- Ну тогда я скажу тебе, отец. Я давно решил остаться здесь и не возвращаться на Землю. Погоди, дай мне все сказать, - остановил он удивленный возглас Сергея. - Ты же сам говорил, что, забрав жену на Землю, я лишу ее молодости и бессмертия. Но не только в этом дело. Что я знаю о Земле? Я не смогу приспособиться к жизни на ней. Всю свою жизнь я провел с тобой и матерью на острове. Мне непонятна и чужда земная цивилизация. Здесь я чувствую себя как дома. Эта планета напоминает наш остров, к которому я привык... Я буду здесь не один. Со мною останется Вальтер. А может быть, еще кто-то из наших товарищей...
- Ты уверен в этом? - сказанное Владимиром было для Сергея неожиданностью. В другой ситуации он, возможно, возражал бы и даже возмутился, но теперь... теперь ситуация изменилась, и Сергей с интересом и облегчением воспринял сказанное сыном.
- Насчет Вальтера? Он сам это говорил.
- А другие?
- Другие? Честно? Не уверен, что многие, но те, которые взяли себе жен, останутся.
- Это хорошо! - отвечая своим собственным мыслям сказал Сергей.
На этот раз в голосе сына прозвучала явная обида: - Ты рад, что мы расстанемся?
- Нет, сынок! Нет! Мы не расстанемся.
- Так ты, - обрадовался Владимир, - решил тоже остаться?!
- Остаться теперь придется всем нам. - Сергей рассказал Владимиру то, что он узнал часом раньше от Вальтера.
- Мы не только не вернемся, но и будем лишены связи с Землей. Мощность передатчика на "Гее" недостаточна, чтобы послать туда сообщение. И создать здесь мощный энергетический узел мы не можем. Так что Земля для нас навсегда теперь потеряна. Там даже не узнают, что с нами приключилось. Я вот думал, как сообщить эту новость товарищам, но ты меня немного успокоил. Может быть, действительно, они не воспримут мое сообщение как нечто трагическое.
- Вот и я, отец! - услышал он у себя над головой знакомый голос. Рядом стояла Ирина. Она подошла так тихо, что они не услышали ее приближения.
- Вот и хорошо, - он покосился на сына. Тот немного покраснел и опустил глаза, - доченька! - добавил Сергей, как обычно.
Ирина хотела что-то сказать еще, но ее прервал взрыв смеха и шум приближающейся к ним толпы. Весть о прибытии Сергея - отца Владимира, облетела весь поселок, и женщины, сгорая от любопытства, поспешили увидеть его.
- Здесь нам не дадут поговорить, - поднялся на ноги Сергей. - Может быть, пойдем к тебе в дом?
- Там сейчас слишком жарко. Потом, они и там нас не оставят в покое. Ты не представляешь, до чего они надоедливые!
- Мой прадед говаривал, - усмехнулся Сергей, - что если руки женщины не заняты работой, то ей в голову всегда лезут всякие такие мысли.
- Можешь себе представить, что здесь, на этой планете, они у них в голове постоянно. Знаешь что? Давай махнем на тот берег.
Не дожидаясь приближения любопытных дам, они вошли в воду и поплыли. Толпа на берегу издала разочарованный крик, остановилась. Посовещавшись, лапифки растянулись на песке и стали ждать.
- Нас взяли в осаду?
- По-видимому.
- Ничего. Сейчас должен прилететь Рональд с остальными ребятами. Думаю, это их отвлечет.
Противоположный берег озера, в отличие от южного, весь порос травой. Деревья подходили к самой воде. Испуганная приближением пловцов косуля шмыгнула в чащу леса. Из-под самых ног, шипя и извиваясь, выползла двухметровая змея в коричнево-зеленых разводах.
- Это не ядовитая, - успокоил отца Владимир. - Здесь их нет, только в горах.
- Я знаю, но не могу к ним привыкнуть. Змеи всегда вызывали у меня отвращение, - ответил Сергей, садясь на траву.
Владимир направился к растущему возле самого берега дереву и вернулся, неся в руках два больших, размером с дыню, золотистых плода.
- Попробуй, отец. Такие растут только здесь.
- Что это?
- Лапифы называют их рапами и очень хвалят. Мне и самому нравятся, только очень уж сладкие.
- Так как же у тебя с Ириной? - Сергей надломил плод. Он был сочным, но, как и предупреждал Владимир, чересчур сладким. - Пить не захочется?
- Вода рядом. Ты можешь ее спокойно пить. Мы все ею пользуемся. Когда вернемся на тот берег, скорее всего застанем их вдвоем. Они будут мирно разговаривать.
- И это все?
- Считай, что все. Здесь на эти вещи смотрят иначе, чем на Земле. Знаешь, если нам заказано вернуться, то ничего не остается, как самим стать лапифами... до некоторой степени... конечно, - поспешно добавил он. Насколько мне известно, в твоей жизни уже был период, когда ты вынужден был принять нравы и обычаи приютившей тебя планеты.
- Ты об этом знаешь? - не смог скрыть удивления Сергей. - Мать?
Владимир кивнул, подтверждая его догадку.
- Там все-таки было иначе. Во всяком случае, уровень культуры и развития был значительно выше. - Сергей вдруг вскочил на ноги и стал яростно отряхивать ноги, по которым ползли рыжие муравьи.
- Ну и выбрал ты место. Рядом с муравейником, - упрекнул он сына, показывая на высившуюся в трех метрах от них двухметровую кучу муравейника. Смотри, совсем как наши, земные, и такие же кусачие, - пожаловался он, почесывая ноги.