Страница 32 из 83
Павел фыркнул.
- Я слышал, - Каминский говорил медленно, растягивая слова, отчего его голос казался томным, - что у вас большие успехи.
- Не знаю, что вы имеете в виду.
- Ну как же? Вы вроде бы спасли всех нас? Мы вам весьма признательны.
- Право, не стоит благодарности, - насмешливо ответил Павел. - Вам-то меньше всего грозило.
- Почему? - вскинул брови Каминский.
- Ваше поселение даже не было занесено на карту.
- Вот как? Следовательно, мы хорошо законспирированы. Я не...
- Дело не в конспирации, а в отсутствии всякой деятельности, - перебил его Павел.
- Ах, вы опять за свое. Последняя конференция еще раз подтвердила наш главный принцип: накапливать и накапливать силы! Руководство вашей фракции присоединилось к общему решению!
- Накапливать силы - это не значит сидеть в норах. Если бы мы все так думали и поступали, то нам бы не удалось добыть карты и список провокаторов.
- А кстати, где список?
- Там, где он должен быть: в боевых группах. Впрочем, он скоро уже не понадобится.
- Вот как? Выходит, вы даже не поставили в известность ЦК партии, взяли на себя одновременно обязанности и судьи, и палача? Причем не кого-то, а наших товарищей по партии!
- Не товарищей, а провокаторов!
- Пока их вина не доказана - они наши товарищи!
- Мне достаточно того, что их фамилии попали в обнаруженные мною списки. Кроме того, я видел и письменные донесения некоторых из них.
- Вот видите! - быстро среагировал Каминский. - Некоторых! Только некоторых, а не всех! Вы исключаете, что в эти списки были занесены фамилии честных людей с целью провокации?
- И поэтому списки хранились в бронированном сейфе? Не смешите меня, Каминский! Хоть вы и член ЦК - я, кстати, голосовал против вас, - но сейчас говорите глупость.
- Я знаю, что вы голосовали против меня. Но это не имеет никакого значения. Поскольку я выбран в ЦК, то вправе требовать от вас отчета в ваших действиях!
- Ну и требуйте на здоровье! Если это доставляет вам удовольствие.
Каминский, который до этого продолжал стоять, теперь сел на лавку рядом с Френкелем, в то же время делая вид, что не замечает его присутствия.
- Послушайте, Дубинин, - миролюбивым тоном произнес он. - Вы слишком горячи! У вас, русских, вечно крайности. Вы либо анархисты, либо коммунисты. Вы либо не признаете вообще авторитетов, либо, избрав себе очередного идола, готовы идти за ним куда угодно.
- Селекция - не русское изобретение!
- Знаю! Я о другом. В сложившейся обстановке как никогда необходимо единение всех прогрессивных сил планеты. Мы должны выработать компромисс, золотую середину! Это азбука политики!
- И ждать еще двести лет? Вы поймите тоже! Двести лет тотального оболванивания населения! Вы готовы мириться. с этим? Мириться с операциями на мозге?
- Не все сразу! Вы поймите, выдвигать сейчас максимальную программу обречь все предприятие на провал. Мы только оттолкнем от себя умеренно настроенные круги населения. А если за нами не пойдет средний класс, который в общем удовлетворен пока создавшимся положением, мы потерпим неудачу. И более того! Неудача - это разгром партии и потеря всего, что было с таким трудом завоевано! Вы этого хотите? Надо завоевывать массы! Революция тогда и только тогда может рассчитывать на успех, когда идея революции охватит массы!
- Сейчас другая ситуация, Каминский. Массы, о которых вы изволите говорить, оболванены операциями на мозгах и одурманены наркотиками сновидений. Целый день эта ваша масса торчит у станков, чтобы к вечеру отключиться от действительности в сладком тумане. Что толку от такой массы? Надо вырвать массы сначала из дурмана наркотика. Тогда, может быть, у нее появятся идеи.
- Ну, допустим, вы правы. Но что вы можете сделать? Ну, вырвете десяток, другой, сотню, тысячу детей из питомников. Спасете из школ сотню девиц. Ну и что? Что дальше? Что это решит? Это же все частные акции местного назначения, только раздражающие правительство. Необходимы глобальные действия.
- Какие? Цукерманщина? Соблюдение законности при кастрации?
- Не только! Мы боремся за демократию.
- Дозированную, разрешенную?
- Хотя бы на первых порах и такую!
- Такую демократию в любой момент можно прикрыть.
- Если мы добьемся устранения императорской власти, даже при сохранении элиты, то это будет первым реальным шагом к освобождению.
- Мы добьемся? Смешно! Кто с вами считается? Если и произойдет смена императорской власти на власть элиты, обойдутся без вашего влияния.
- Пусть даже при помощи дворцового переворота! Но и эти перевороты прогрессивны! Каждый такой переворот будет сопровождаться уступками среднему классу. Шаг за шагом...
- Тысячелетний путь!
- А что вы предлагаете?
- Действие!
- Смешно! Сколько вас? Тысяча? Две? Десять? И все это против пятимиллионной армии, вооруженной по последнему слову техники, располагающей танками, вертолетами, бинарными газами? Вы авантюрист, Дубинин!
- Мы проникнем в армию...
- Проникайте! Вам там быстро накостыляют по шее. Вы забываете, что любой офицер, даже просто прапорщик, лучше материально обеспечен, чем профессор университета, я уже не говорю о враче и инженере.
Ирине надоел этот спор. Она не удержалась и зевнула.
- Господа! Имейте совесть! - вскричал Френкель. - Вы своими разговорами наскучили даме!
- Действительно, - Каминский поднялся. - Извините нас. Мы, кажется, увлеклись своими вечными спорами.
- И так каждый раз, - пожаловался Павел, когда за гостями закрылась дверь. - Одни разговоры!
- Но, может быть, они правы? - робко спросила Ирина.
- Если бы они были правы, то ты бы не сидела сейчас здесь! - жестко ответил Павел. - Когда судят категориями масс, то часто забывают о судьбе конкретного человека.
- Где же истина?
- Истина в вине, - горько усмехнулся Павел. - Если ты не возражаешь, у меня есть бутылка отличного вина, и мы сегодня вечером ее разопьем по поводу нашего благополучного приезда в эти земли обетованные.
Помимо обучения стрельбе и хождению на лыжах, Павел усиленно занялся образованием Ирины. В поселке было много книг. Но ими дорожили и берегли, как сокровища, очень неохотно давая читать другим. Где просьбами, где при помощи подарков, Павел раздобыл несколько, как он говорил, наиболее полезных книг. Теперь вечерами при свете самодельных свечей они вместе читали их. Павел часто останавливался, объясняя непонятные слова и места. Когда глаза ее уставали, он брал у нее книгу и продолжал читать вслух. Иногда она так и засыпала во время чтения и не просыпалась, когда он осторожно брал ее на руки и относил в постель.