Юрген

Глава L

Не идущая в счет минута

И это на самом деле вся история, за исключением той минуты, когда Юрген задержался на пути домой. Ибо Кощей (если это действительно был Кощей) оставил Юргена, когда они приблизились к Бельгарду. И когда ростовщик уже шел один погожим апрельским вечером, его окликнули с террасы. Даже в сумерках он понял, что это графиня Доротея.

— Можно поговорить с вами одну минуту? — спросила она.

— Конечно, сударыня. — И Юрген поднялся с дороги на террасу.

— Я посчитала, что близится час вашего ужина. Поэтому ждала здесь, когда вы пройдете. Понимаете ли, мне не совсем удобно беспокоить вас в лавке.

— Что вы, сударыня. Это же предрассудки, — спокойно сказал Юрген и стал ждать.

Он видел, что госпожа Доротея сдержанна, однако очень хочет побыстрее провернуть свое дело.

— Вы наверняка знаете, — сказала она, — что скоро день рождения моего мужа, и я хотела бы обрадовать его одним подарком. Поэтому мне необходимо добыть немного денег, не беспокоя его. Сколько — отвратительный ростовщик! — вы могли бы дать за это ожерелье?

Юрген повертел ожерелье в руке. Это была привлекательная драгоценность, знакомая ему в качестве бывшей собственности матери гетмана Михаила. Юрген назвал сумму.

— Но это же, — сказала графиня, — крупица ее стоимости!

— Времена тяжелые, сударыня. Конечно, если бы вас интересовала его продажа, я мог бы оказаться пощедрее.

— Старое чудовище, я не могу этого сделать. Это было бы немыслимо. — Тут она заколебалась. — Это нельзя было бы объяснить.

— Что касается этого, сударыня, я мог бы сделать вам поддельное ожерелье, которое бы никто не отличил от настоящего. Вполне понимаю, что вы хотите скрыть от мужа любые жертвы, вызванные вашим чувством.

— Это мое чувство к нему, — быстро сказала графиня.

— Я и подразумевал ваше чувство к нему, — сказал Юрген, — разумеется.

Тогда графиня Доротея назвала цену ожерелья.

— Мне необходимо именно столько и ни на грош меньше.

Юрген с сомнением покачал головой и поклялся, что женщины бессознательно умеют совершать сделки. Но он согласился с ее ценой, так как ожерелье почти столько и стоило. Затем Юрген предположил, что продажу было бы более удобно завершить с помощью посредника.

— Если бы, к примеру, мессиру де Нераку объяснили суть дела и он смог бы посетить меня завтра, уверен, мы смогли бы совершить этот дружеский обман, не побеспокоив гетмана Михаила, — вкрадчиво сказал Юрген.

— Значит, Нерак придет, — согласилась графиня. — А вы дадите ему деньги, будто ожерелье его.

— Несомненно, сударыня. Весьма достойный молодой человек! Жаль только, что у него так много долгов. Я слышал, он за последний месяц крупно проиграл в карты. Я весьма огорчен, сударыня.

— Он обещал мне, когда долги будут выплачены, больше не играть… Но о чем это я? Я имею в виду, господин Любопытный, что принимаю значительное участие в судьбе мессира де Нерака. И порой браню его за необузданное поведение. И это все, что я имела в виду.

— Именно так, сударыня. Значит, мессир де Нерак придет ко мне завтра за деньгами, и больше сказать нечего.

Юрген замолчал. Луна поднялась уже достаточно высоко. Они вдвоем сидели на резной каменной скамье у балюстрады. А перед ними уходила вдаль дорога, и виднелись светлые долины и верхушки деревьев. Юрген вспомнил юношу и девушку, когда-то сидевших на этом месте и говоривших обо всех великолепных поступках, которые совершит Юрген, и о счастливой жизни, которую они проживут вместе. Затем он посмотрел на сдержанную привлекательную женщину рядом с собой и подумал, что деньги, которые надо заплатить за долги ее последнего любовника, гарантированы соответствующим уважением к внешности.

«Эта галантная дама не поддается описанию, — размышлял Юрген. — Даже при этом тридцать восемь — неопровержимое и в чем-то осеннее число, и я подозреваю, что молодой Нерак пускает кровь своей пожилой любовнице. Но в его возрасте ни у кого нет совести. Да и госпожа Доротея все еще привлекательна. И все же мой пульс вытворяет со мной странные фокусы, поскольку рядом со мной она, и у моего голоса не те интонации, к которым я стремился, поскольку рядом со мной она. И я все еще на три четверти в нее влюблен. Да, в свете такой проклятой глупости, что даже сейчас меня обуревает, у меня хороший повод поблагодарить судьбу за вновь обретенную дряхлость. Однако жизнь кажется мне расточительным и несправедливым процессом, потому что это жалкий итог для юноши и девушки, которых я помню. И, взвешивая этот итог, я чуть не плачу и даже сейчас говорю романтично».

Но он не заплакал. В действительности слез не требовалось. Юрген получил свою честную прибыль на глупости графини, и его обязанностью было пронаблюдать, чтобы это дельце было обделано без какого-либо скандала.

— Так что сказать больше нечего, — заметил Юрген, поднимаясь в лунном свете, — кроме того, что я всегда буду рад служить вам, сударыня, и вполне могу похвастаться, что заслужил себе доброе имя, честно занимаясь своим ремеслом.

И он подумал: «В сущности, поскольку несомненно, что раз она становится старше, ей требуется все больше денег на любовников, я предлагаю ей сводничество. — Тут Юрген пожал плечами. — Это одна сторона дела. Другая же состоит в том, что я занимаюсь своим законным ремеслом, — я, являющийся тем, что из меня сделали годы».

Вот так Юрген оставил графиню Доротею, которую, как вы слышали, этот ростовщик любил в своей первой молодости под именем Желанья Сердца — и которую в молодости, данной ему взаймы Матушкой Середой, он любил как царицу Елену, наслажденье богов и людей. Юрген оставлял госпожу Доротею после завершения простейшего дела, отнявшего лишь минуту, так или иначе, в действительности не идущую в счет.

И после этой, не идущей в счет минуты ростовщик возобновил свой путь и вскоре подошел к дому. Он заглянул в окно. Его взгляду предстала уютная комната и накрытый к ужину стол, а госпожа Лиза что-то шила и, судя по всему, находилась во вполне дружелюбном настроении. Тут ужас охватил Юргена, который бесстрашно смотрел в лицо кудесникам, богам и дьяволам. «Я же забыл про масло!»