Окрайя

И сжал кулак, разжал - и на ладони у него лежало уже два диргема. Потом он проделал это еще раз пять или шесть, после чего протянул руку, полную золота, к Сьюгред, и раздраженно сказал:

- На, забирай!

И Сьюгред забрала диргемы.

- Ступай!

Она ушла. Мы помолчали. Потом Торстайн сказал:

- Ярл Айгаслав был настоящий ярл. И храбр, и щедр. И вообще! Я ждал его, чтобы убить, а он, оказывается, зла на меня не держал. Он, выходя ко мне, подарил моей дочери Сьюгред вот этот диргем и сказал: "Это тебе. Приданое". А вот если бы не дарил, если бы сохранил при себе этот волшебный диргем, так, глядишь, и откупился бы от подземцев и вернулся бы обратно к нам. И тогда бы я с великой радостью женил его на своей Сьюгред. А так... Да что теперь! Разбыкался!

А я сказал:

- Но, может, он еще и жив. Он, может, одолел подземцев. Мне голос был. Я видел сон...

- Ха! - перебил меня Торстайн. - Сон! Голос! Ха! Давно ты не держал меча, Лузай. И стал совсем как женщина!

Я почернел! Хотел было вскочить!.. Сил не было. А он больше ни слова не сказал. Встал и ушел.

А я всю ночь не спал. Лежал и гневался... И чувствовал, как силы во мне прибывают, прибывают, прибывают! И утром я почувствовал себя уже совсем здоровым. Но виду не показывал. Когда они опять сошлись ко мне, я им рассказывал о том, как мы сюда пришли, как пировали, как Айгаслав отрекся от меня - и это было справедливо, - как он потом вошел в скалу, а я встал на колени, приладил меч и навалился на него...

И замолчал. Потом сказал:

- Но я тогда не умер. Я, значит, для чего-то жил. Теперь я знаю, для чего. Пусть все уйдут, но останется Сьюгред.

И все ушли. Сьюгред осталась. Я поманил ее к себе, и Сьюгред подошла и села рядом со мной. Теперь я должен был сказать ей все, как есть, но долго не мог на это решиться. Тогда она сама сказала:

- Я знаю, ты собрался уходить.

Я промолчал. Тогда она опять сказала:

- Но зачем? Ведь твой хозяин жив. Ты должен ждать его.

- Ждать! - усмехнулся я. - Ждут только женщины. Вот ты и будешь его ждать. А я уйду. К нему!

- Но ты уже однажды уходил, и ничего у тебя из этого не получилось.

- Значит, тогда я уходил неправильно. Или не вовремя. Теперь же самый срок. Я рассказал вам всю свою жизнь, значит, я от всего живого избавился. И моя рана зажила, ко мне вернулись мои прежние силы. Да и потом, а это важнее всего, мне был голос: "Ярл жив!" А потом мне приснился вещий сон о том, как он, мой ярл, блуждает среди скал. И он словно ослеп, он ничего не видит. А мне, наоборот, очень хорошо видно, что перед ним, совсем неподалеку, на песчаном морском берегу стоит корабль. Этот корабль готовится к отплытию, и ярлу нужно поспешать, чтобы успеть на этот корабль. Но он не видит корабля, а продолжает бесцельно блуждать среди скал. Я изо всех сил кричу ему, куда нужно идти, но он меня не слышит. И, главное, он слеп. И это все подземцы, да! Это они его околдовали. А был бы с ним диргем, так бы... Глупец! Зачем он тогда подарил его тебе?!

- Он не глупец, - строго сказала Сьюгред. - Он просто очень сильно полюбил меня.

Я усмехнулся. Женщина! Ярл полюбил ее и щедро одарил - ну как же тут удержаться и не похвалиться?! А то, что этот ярл теперь как раз из-за того, что...

Хватит! И я прямо сказал:

- Отдай диргем!

- Тебе?

- Ну а кому еще?! Отдай, я говорю! И я пойду с ним к подземцам. Они скупы. И очень алчны! А я им покажу этот диргем и объясню: мне ничего взамен не надо, ну разве только умереть, упасть - вслед за хозяином, в вашу треклятую скалу! И, думаю, им придется по нраву это мое предложение, ибо они очень алчны. А там, уже в скале, когда мы с ярлом снова будем вместе, то мы уж как-нибудь с ними справимся, в этом можно даже не сомневаться. Ну так отдашь диргем?

- Отдам, - тихо сказала Сьюгред. - Только совсем не потому, что я тебе поверила. Глупец! Трижды глупец! Подземцам нужны души, а не золото, которого у них и без того предостаточно. Ярл жив, ибо душа его чиста. И он скоро придет сюда, и мы поженимся. А ты... Держи! - и она бросила мне...

Тот самый, огненный диргем. Я подхватил его, сжал в кулаке. За что она меня в тот миг так ненавидела, я, честное слово, не знаю.

Да и ладно! Итак, Сьюгред ушла. Я подождал еще немного, а после встал и взял свой меч, опоясался. Потом порылся по углам, нашел хороший плащ, надел его. Потом налил в плошку огня, прикрыл его полой плаща и вышел из землянки.

На улице было темно и очень холодно. И небо было черное, без звезд и без луны. Акси рассказывал, у них зимой небо всегда такое. Я постоял, подумал - и пошел. И вот я миновал последнюю землянку и начал подниматься в сопку. Тропу я помнил хорошо, а снег был неглубок, я шел довольно быстро.

Когда же я взошел на ту поляну...

То мне подумалось: а ведь действительно, Сьюгред права! Кому я нужен со своим диргемом? Ну, золото, ну, много золота, ну, даже очень много золота - но это для меня. А вот для них, живущих под землей, то есть именно там, где это золото рождается и прорастает, и вьется хитроумными кореньями, и прячется от нас... Но не от них! Ибо они, как говорят знающие люди, даже через самый крепкий гранит видят на сто шагов вперед!

И вдруг меня окликнули:

- Эй, ты!

Я обернулся...

Никого не видно! Тогда я поднял плошку, посветил...

И увидел подземца, стоявшего возле самой скалы. На нем был белый лисий плащ с глубоким, низко надвинутым на глаза капюшоном. Скала была в снегу...

- Эй, ты! - опять сказал подземец. - Чего пришел?

Я подошел к нему, почтительно кивнул, полез в кошель, достал диргем...

Мне было очень неудобно - в одной руке огонь, а во второй диргем; чуть что - я до меча не дотянусь...

Я сжал ладонь, разжал - и зазвенело два диргема. Подземец тихо, хищно засмеялся. Тогда я снова сжал, разжал - и показал, что получилось. Подземец ничего не говорил и даже не смеялся. Тогда я, помолчав, сказал:

- Я отдаю его тебе. А ты за это мне... Ты позволишь мне помочь моему господину. Он ничего не видит и не слышит, вот я и хочу подсказать ему, куда ему надо идти.

- И это все?

- Да, все.

Я замолчал. И ждал. Подземец протянул мне руку. Я передал ему диргем.

- Глупец! - сказал подземец.

- Почему?

- А вот! Смотри!

Он сжал ладонь, разжал...

И из нее вдруг полыхнул такой сильный огонь, что я ослеп, оглох, упал! А после...