Страница 1 из 5
Редьярд Киплинг
ЧУДО ПУРАН БХАГАТА
В ночь, когда с землею беда стряслась,
Мы прокрались к нему в ту ночь.
Потому что любили его, стремясь
Не понять, но эато помочь.
И когда погрузилась земля во тьму
И обрушился горный склон,
Наш народец на помощь пришел к нему,
Но, увы, не вернется он.
Плачьте, ибо, любя, его мы спасли,
Любовью стремясь помочь.
Плачьте! Брат наш не встанет с земли,
А люди нас гонят прочь!.
Погребальный плач лангуров
(Перевод А Кушнера)
Жил некогда в Индии человек. Он был первым министром одного из полунезависимых туземных княжеств в северо-западной части страны. Человек этот принадлежал к касте брахманов - столь высокой, что самое понятие "каста" потеряло для него всякий смысл. Eго отец занимал важный государственный пост при патриархальном индийском дворе, среди разного пестро разряженного сброда, но сам Пуран Дас рано понял, что стародавний порядок вещей постепенно меняется, и, если хочешь добиться успеха, нужно ладить с англичанами и подражать им во всем, что они полагают хорошим. В то же время нужно быть в милости у своего раджи. Игра была трудная, но спокойный, молчаливый молодой брахман вел ее хладнокровно, в чем ему немало помогало хорошее образование, полученное у англичан в Бомбейском университете, и неуклонно, шаг за шагом, поднимаясь вверх, он сделался первым министром. А это значит, что он обладал в действительности большей властью, чем его повелитель махараджа.
Когда старый раджа, относившийся с недоверием к англичанам, к их железным дорогам и телеграфу, умер, его молодой наследник, питомец наставника-англичанина, приблизил Пуран Даса к себе, и совместно, хотя Пуран Дас всегда следил, чтобы их деяния были поставлены в заслугу радже, они открыли школы для девочек, провели дороги, построили бесплатные лечебницы, устраивали выставки сельскохозяйственных орудий и каждый год выпускали Синюю книгу под названием "Моральное и материальное развитие княжества". Министерство иностранных дел и правительство Индии были в восторге. Очень немногие индийские княжества развиваются точно по указанному Англией пути, в отличие от Пуран Даса, который прикидывается, будто верит: что хорошо для aнгличан, вдвойне хорошо для азиатов, правители княжеств придерживались обратного мнения. Первый министр удостоился дружбы вице-королей, и губернаторов, и вице-губернаторов, и врачей-миссионеров, и просто миссионеров, и страстных любителей верховой езды - английских офицеров, которые приезжали охотиться в заповедниках княжества, а также всех многочисленных туристов, вояжировавших по Индии из конца в конец, когда спадала жара, и учивших индийцев уму-разуму. На досуге он назначал стипендии для изучающих медицину и промышленность по английскому образу и подобию и писал открытые письма в "Пионер", самую крупную в Индии ежедневную газету в которых объяснял, каковы цели и намерения его повелителя махараджи.
Наконец Пуран Дас поехал с официальным визитом в Англию и должен был уплатить жрецам колоссальную сумму, когда вернулся домой, потому что даже самый высокопоставленный брахман теряет свою касту, если пересечет океан. В Лондоне Пуран Дас встречался и беседовал со всеми, кто того заслуживал,-с людьми, имена которых известны во всем мире, и видел куда больше, чем о том рассказал. Высоконаучные университеты присуждали ему почетные степени, он произносил речи и толковал о социальных преобразованиях в Индии с английскими дамами в вечерних туалетах, и скоро весь Лондон в один голос твердил "Мы еще не встречали такого обворожительного человека ни на одном из званых обедов!"
Он вернулся в Индию в блеске славы, сам вице-король приехал в княжество специально, чюбы пожаловать радже большой крест Звезды Индии - сплошные брильянты, эмаль и ленты, - и на той же церемонии, под выстрелы тех же пушек Пуран Дас был возведен в звание кавалера ордена Индийской империи, так что теперь его имя писалось так Сэр Пуран Дас К.О.И.И.
В тот вечер, за обедом в огромном вице-королевском шатре, он встал, с красной розой ордена, висящего на голубой ленте у него на шее, и в ответ на тост в честь раджи произнес речь, с искусством, в котором мало кто из англичан мог бы его превзойти.
А через месяц, когда в высушенном зноем городе воцарился прежний покой, Пуран Дас совершил то, что никому из англичан и в голову бы не пришло,-он умер для мира и мирских дел. Усыпанный брильянтами орден, а с ним и почетное звание, были возвращены индийскому правительству, государственные заботы были возложены на нового первого министра, и по всей иерархической лестнице началась сложная игра, ставкой в которой было продвижение на ступеньку выше.
Жрецы знали, что произошло, народ догадывался, но Индия-единственная страна, где можно поступать так, как тебе угодно, и никто не спросит у тебя отчета, и в том, что диван сэр Пуран Дас, К.О.И.И., отказался от своего поста, дворца и власти, взял в руки чашу для подаяния и надел желтую хламиду саньяси - странствующего аскета, люди не увидели ничего странного. Он был, согласно древнему закону, первые двадцать лет жизни - учеником, вторые двадцать лет - воином, хотя ни разу не брался за оружие, и третьи двадцать лет - хозяином дома. Он достойно использовал богатство и власть, заслужил себе доброе имя, видел людей и города на родине и на чужбине - там и там ему воздавали высокие почести. А теперь он все это стряхнул с себя, как мы сбрасываем ненужный нам больше плащ.
Когда босой, со шкурой антилопы и посохом с медным набалдашником под мышкой и чашей для подаяния из отполированной коричневой скорлупы кокосового ореха в руке, он выходил, опустив глаза долу, из городских ворот, за его спиной с бастионов стреляли пушки, салютуя его преемнику. Пуран Дас кивнул головой. Та жизнь окончилась; он не питая к ней ни любви, ни ненависти она трогала его столь же мало, как нас трогают смутные ночные сновидения. Он был теперь саньяси - бездомный бродячий нищий, чей насущный хлеб зависит от его ближних; но пока у индийцев есть хоть одна лепешка, они поделятся ею со жрецом и нищим, и тем не грозит голодная смерть. Он и раньше никогда не брал в рот мяса и даже рыбу ел изредка. На протяжении многих лет Пуран Дас ворочал миллионами, но ему лично вполне хватило бы на еду и пяти фунтов в год. Даже в то время, как его - знаменитость - носили в Лондоне на руках, Пуран Даса не оставляла мечта о тишине и покое - он видел перед собой длинную, белую, пыльную дорогу со следами босых ног, по которой шло медленное, но непрерывное движение, ощущал едкий запах дыма, поднимавшегося клубами к фиговым деревьям, под которыми в сумерках сидели за вечерней трапезой путники.