Поселок

Над ухом, словно подслушав его мысли, тетя Луиза сказала:

– Большинство умерло в первые пять лет.

– Конечно, – согласился Старый, – мы платили за опыт.

– Чудо, что все в первый год не умерли, – сказал Томас.

Они остановились перед плитами в центре кладбища. Плиты были неотесанные, грубые, кривые, они почти ушли в землю, и цепкие рыжие лапки мха заплели их, превратив в округлые холмики.

Олегу захотелось вернуться, чтобы еще раз увидеть поселок, он знал, что мать стоит у изгороди и надеется, что он это сделает. Олег даже пошел к двери в изгороди, но тут Томас сказал:

– Пора идти. Скоро начнет темнеть, а надо дойти до скал.

– Ой! – сказала Марьяна. Она быстро перебирала пальцами по мешку, висевшему через плечо.

– Забыла чего? – спросил Дик.

– Нет. Хотя забыла… Я на отца погляжу…

– Пошли, Марьяшка, – сказал Томас. – Чем скорее мы пойдем, тем скорее вернемся.

Олег увидел, что глаза Марьяны полны слез. Еще чуть-чуть – и выльются на щеки.

Марьяна отстала от остальных, Олег подошел к ней и сказал:

– Я тоже хотел вернуться. Ну хотя бы с холма поглядеть.

Они шли рядом и молчали.

Шагах в тридцати от изгороди, где начинался коварный липкий кустарник, остановились.

Луиза всех поцеловала. Старый попрощался за руку. Последним с Олегом.

– Я очень на тебя надеюсь, – сказал он. – Больше, чем на Томаса. Томас заботится о благе поселка, о сегодняшнем дне. Ты должен думать о будущем. Ты меня понимаешь?

– Хорошо, – сказал Олег, – а вы за мамой посмотрите, чтобы не скучала. Я принесу микроскоп.

– Спасибо. Возвращайтесь скорей.

Дик первым вошел в кустарник, легко и быстро отбрасывая концом копья липкие щупальца.

– Держитесь ближе за мной, – сказал он. – Пока они не опомнились.

Олег не оборачивался. Некогда было оборачиваться. Обернешься, ветка прилипнет к чоботу, потом не оторвешь, а оторвешь, три недели вонять будет. Отвратительный кустарник.

К сумеркам добрались до скал. Как Томас и рассчитывал.

Лес не доходил до скал, их алые зубы торчали из голой, покрытой пятнами лишайника долины, клочья низких облаков пролетали так низко, что острия скал вспарывали им животы и исчезали в сером мареве. Томас сказал, что пещера, в которой он ночевал в прошлый раз, сухая и добраться до нее легко. Все, кроме Дика, устали. А Дик, если и устал, об этом никому не говорил. Только скалил зубы.

– Тогда было холодней, – сказал Томас. – Мы тогда решили, что в холод легче перейти болота. А перевал был закрыт. Я помню, мы шли тут и под ногами звенело – заморозки.

Между путниками и скалами лежало белесое круглое пятно метров двадцать в диаметре.

– Тут и звенело? – спросил Дик, который шел первым. Он резко остановился на краю пятна. Оно чуть поблескивало, как кора сосны.

– Да. – Томас остановился рядом с Диком.

Олег отстал. Он час назад взял у Марьяны мешок, чтобы не надорвалась. Марьяна не хотела отдавать, а Томас сказал:

«Правильно. Завтра я тебе помогу. Потом Дик».

«Зачем помогать? – сказал Дик. – Вынем ночью лишнее, разберем по мешкам, и всем незаметно, и Марьяшке легче. Надо было раньше подумать. Два месяца собирались, а не подумали».

«Интересно, а кому надо было думать? Ты такой же мыслитель, как и все», – заметил про себя Олег.

А тащить пришлось немало, хоть Дик и говорил, что можно не беспокоиться о еде, он прокормит. Все-таки взяли и вяленого мяса, и корней, и сушеных грибов, а главная тяжесть – сухие дрова, без них ни воды вскипятить, ни зверей отогнать.

– Знаете, на что это похоже? – сказала Марьяна, догнав мужчин. – На верхушку гриба. Громаднейшего гриба.

– Может быть, – сказал Дик, – лучше мы обойдем его.

– Зачем? – спросил Олег. – По осыпи придется карабкаться.

– Я попробую, ладно? – сказала Марьяна, опустилась на колени, вытащила ножик.

– Ты что хочешь делать? – спросил Томас.

– Кусочек отрежу. И понюхаю. Если это съедобный гриб, представляешь, как здорово? Весь поселок накормить можно.

– Не стоит резать, – сказал Дик. – Не нравится мне твой гриб. И не гриб это вовсе.

Но Марьяна уже вогнала нож в край пятна. Но отрезать не успела – еле успела подхватить нож. Белое пятно вдруг вспучилось, задергалось, ринувшись валом в сторону Марьяны. Дик резко рванул девушку на себя, и они покатились по камням. Томас отпрыгнул следом и поднял арбалет.

Дик, сидя на камнях, расхохотался:

– Чтобы его убить, надо стрелу с дерево или больше!

– Я же говорила, что гриб, – сказала Марьяна. – Ты зря испугался, Дик. Он пахнет как гриб.

Судороги волнами прокатывались по белому пятну, зарождаясь в центре и разбегаясь по краям, будто круги по воде от камня. А центр гриба все поднимался и поднимался, словно кто-то хотел вырваться наружу, тыкался головой. Потом от центра побежали в стороны темные трещинки, они расширялись, и получались огромные лепестки остриями к центру. Лепестки стали подниматься вверх и заворачиваться назад, пока не получился цветок.

– Это красиво, – сказала Марьяна, – это просто красиво, правда?

– А ты хотел по нему гулять, – сказал Дик Олегу голосом старшего, хотя они ровесники.

Томас закинул арбалет на спину, подобрал Марьянин нож.

– Естествоиспытателям полезно сперва думать, а потом испытывать.

– Он ничего не может с нами сделать, – сказала Марьяна. – Он показывает, какой он красивый!

– Если только в нем никто не прячется, – сказал Дик. – Ну, пошли? А то стемнеет, пещеры не найдем. Все планы насмарку. Специально же вышли так, чтобы переночевать в знакомом месте.

Они обошли пятно по каменной осыпи. Сверху Олег попытался заглянуть в сердцевину цветка, но там было темно. И пусто. Лепестки постепенно сближались вновь, гриб-гигант успокаивался.

– Как мы его назовем? – спросила Марьяна.

– Мухомор, – сказал Томас.

– А мухомор – это гриб?

– Мухомор наверняка гриб, – сказал Томас. – Ядовитый и большой. С красной шляпкой, а по красной шляпке белые пятна.

– Не очень похоже, – сказал Дик.

– Но красиво звучит, – сказала Марьяна.

Давно уже так пошло, что названия неизвестным вещам давал Томас. Давал знакомые, не всегда совпадающие. Зачем придумывать новые? Был бы схожий признак. Грибы растут в земле, и их можно сушить. Значит, круглые оранжевые или синие шары, что закапываются в землю, но которые можно сушить, варить, жарить и есть, если как следует вымочишь, назовем грибами. Шакалы ходят стаями, питаются падалью, трусливы и жадны. И неважно, что здесь шакалы – пресмыкающиеся. У медведя шерсть длинная, мохнатая, а сам большой… Хоть шерсть его – побеги перекати-поля, схожие с зеленоватыми волосами.