Страница 21 из 49
В VI веке положене римлян и готов существенным образом выравнялось. 312-ая статья Кодекса Евриха запрещает римлянину передавать в собственность готу спорный земельный участок до завершения судебного процесса. Законодатель исходит из того, что было бы сложно вернуть землю, находящуюся в распоряжении гота, ее полноправному владельцу. Судя по этому закону, готы обладали большей властью, чем римляне. В кодификации Леовигильда в соответствующем законе отсутствует упоминание гота (Zeumer, S. 434). Следовательно, принадлежность к готскому племени уже не предоставляла преимуществ в общественной жизни. Пример знатного вестгота– ортодокса Иоанна из Бикларо показывает, что ортодоксальное вероисповедание уже проникало в высшие готские круги. Ассимиляции вестготов в значительной мере способствовали смешанные браки, которые, как показывает пример Теудиса, заключались и на самом высоком уровне. Романизации подверглась даже арианская церковь; попытка Леовигильда привлечь ортодоксов своего государства к арианской церкви предполагает, что около 580 г. арианская церковь уже использовала латынь в качестве языка богослужения (Schaeferdiek, S. 160).
Для королевской власти VI век был периодом упадка. Возможно, уже Гезалех пришел к власти в результате выборов. Впрочем, с уверенностью можно утверждать, что выборам своими королевскими регалиями был обязан Теудис (Isidor, HG, 41: creatur in regnum). Выбран был и Агила (ibid., 45: rex creatur). После его гибели восшествию на престол Атанагильда сопутствовал акт народного признания (ibid., 46) Детали избрания короля не известны.
Ослабление королевской власти после угасания рода Теодериха I, – рода, правившего вестготами на протяжении 113 лет, – проявляется и в том, что Атанагильд был первым правителем в VI веке, умершим своей смертью. Создается такое впечатление, что причиной убийств остальных королей был не один лишь произвол. Исидор Севильский связывает их несчастливую судьбу с военными неудачами: Гезалех был просто недееспособен, на Теудисе лежал груз ответственности за тяжелое поражение вестготов под Цевтой, Теудегизель жил в грехе, а возведение на престол Агилы произошло из-за страха знатных людей перед полным упадком государства; впрочем, и он пал жертвой своих военных неудач. Не считали ли вестготы естественным коррелятом своего права выбора право смещения с поста, если избранник не выполнял возлагаемых на него ожиданий и тем самым объявлял, что он не способен править страной? Тогда право на смещение осуществлялось в виде убийства короля. Г. Мессмер полагал, что в подобных случаях племя снова брало в свои руки судьбу государства (Messmer, S. 118. Иначе R. Gilbert, El reino visigodo y el particularismo espanol, Estudios Visigoticos 2, Rom-Madrid 1956, с выводами которого мы не можем согласиться). Так как у нас имеются достоверные данные, что в IV и VII веках племя репрезентировала знать, можно предположить, что такая же ситуация сложилась и в VI веке. При таких обстоятельствах убийство короля представляется легитимным способом избавления от неспособного правителя в интересах племени. Ослабление королевской власти и вызванное поражениями потрясение устоев государства проявляются и в утрате постоянной столицы. В то время как Гезалех и Амаларих предпочитали в качестве резиденций Барселону и Нарбонн, их преемники жили в Севилье, Мериде и Толедо. Это опять-таки говорит о перемещении политического центра тяжести государства с севера на юг. Подобная частая смена резиденций должна была затруднять консолидацию страны.
Значение и политический вес знати в эти десятилетия неизвестны, но, вероятно, ее силу следует оценивать очень высоко. Это доказывает пример богатой римлянки, на которой женился Теудис.
Внутренние условия были далеки от безоблачных, как показывает письмо Теодериха Великого Ампелию и Лиувириту (Cassiodor, 5, 39). Плохо обеспечивалась общественная безопасность, убийства стали обыденным порядком вещей. С легкостью выносились смертные приговоры. Рушилась система налогообложения, налоги взимались не на основании налоговых кадастров, а по усмотрению сборщиков, часто пользовавшихся неправильными весами и утаивавших часть доходов. Участились случаи неправильного сбора пошлин. Королевские чиновники, имевшие по римскому образцу право реквизировать транспорт при своих поездках, требовали больше лошадей, чем следовало. Особенно интересно замечание, что управляющие частных и королевских владений навязывали окрестным свободным крестьянам свою «защиту» и вымогали за это продукты и услуги. Осужденный еще Сальвианом патроциний, в результате которого свободные крестьяне низводились до зависимого положения, продолжал свое существование и в государстве вестготов. В этой практике следует видеть существенную причину исчезновения сословия свободных крестьян в вестготской державе. Правление Теодериха Великого, по всей видимости, принесло с собой временные перемены в администрации. В 529 г. Амаларих назначил некоего Стефана «префектом Испании» (praefectus Hispaniarum: Chron. Caesaraug., a. 529). При этом он следовал остготской системе управления, так как именно Теодерих восстановил галльскую префектуру в Арле (Schmidt, S. 347). Р. д'Абадаль предположил, что сфера юрисдикции галльского префекта (до 526 г. на этой должности мы видим Либерия) распространялась и на Испанию (d'Abadal, S. 61). Назначение префекта для Испании вскоре после разделения обоих королевств подтверждает это предположение. Впрочем, вскоре префектура была вновь упразднена. В 531 г. Стефан был смещен собранием, состоявшимся в Хероне и называемом источниками «собором». Его преемник так и не был назначен (Chron. Caesaraug., a. 531). Так как «собор» по времени совпал с восшествием на престол Теудиса, по всей видимости, именно новый король был инициатором отмены этого института. Нам неизвестен круг полномочий префекта, но, по-видимому, он был ограничен управлением гражданскими делами (Ср. Schmidt, S. 367).
Положение ортодоксальной церкви было довольно благоприятным (Schaeferdiek, S. 89). То, что Амаларих с неодобрением относился к вероисповеданию своей жены Хлодехильды, никак не отразилось на ортодоксах. Стремление Алариха II к образованию отдельной вестготской церкви также не нашло продолжения в политике его преемников. По-видимому, вестготские короли не имели четкой церковной позиции. О свободе, которой пользовалась ортодоксальная церковь, говорит оживленная деятельность соборов. Между 516 и 546 гг. состоялось шесть соборов, причем речь идет о поместных соборах, на которых решались вопросы церковной организации. Кажется, только Атанагильд чинил препятствия их проведению (Ibid., S. 99). Сопротивление, на которое натолкнулся в Бетике Агила, лишь в незначительной степени объясняется конфессиональными разногласиями. Они не имели особенного значения и во время византийского нашествия. Примечательно, что византийцы, которых Африка приветствовала как освободителей и которые нашли в высшей степени дружественный прием в Италии, не приобрели достойной какого-либо упоминания поддержки романского населения в Южной Испании. Следует предполагать, что такая ситуация была обусловлена отсутствием в регионе резких конфессиональных противоречий. Арльский митрополит в 514 г. получил папский викариат не только для вестготской Галлии, но и для Испании (Ibid., S. 73). Тем самым Цезарий приобрел важные полномочия. Впрочем, мы не знаем, как он их использовал. Права Арля были ограничены уже в 517 г., когда папа Гормизд назначил епископа Эльчского Иоанна представителем Апостолического Престола в Испании. Однако против этого протестовал Севильский митрополит, который ссылался на привилегии папского викариата, дарованные митрополии еще в V веке. Задача Эльчского епископа, возможно, сводилась к тому, чтобы не допустить проникновения влияния Арля в Южную Испанию. По-видимому, в Риме просто забыли о старых притязаниях Севильи. Гормизд подтвердил викариат митрополита Саллюста Севильского, но ограничил его Бетикой и Лузитанией. Назначение папского уполномоченного является признаком стремления курии и отдельных испанских епископов к укреплению контактов между Пиренейским полуостровом и Римом. Впрочем, через десять лет эти отношения снова были прерваны.