Страница 72 из 122
Вопрос. Вы дружите с ними?
Ответ. Как дружу, когда их сто человек, вы что - с ума сошли?
… Ну и так далее.
Нужно ли говорить, что зал давно уже валялся под креслами? Усилиями Беллы Ефимовны в серьезной, в общем, ситуации обозначился довольно заметный перелом. И вскоре суд удалился для вынесения приговора. К барьеру подошла мама Эвридики.
- Запрещено, - сказал юный блюститель.
- Я только хочу дать дочери скрипку, - решительно сказала Нана Аполлоновна, протягивая скрипку.
Юный блюститель совсем не был готов к такому повороту: он потянулся было за скрипкой.
- Вы умеете играть? - строго спросила Эвридика.
- Нет, а… что? - испугался тот.
- Тогда я сыграю, - сказала девушка и заиграла сразу - никто даже опомниться не успел. Это была "Чакона" Баха.
Эвридика играла солнечный день. По дороге катился возок с бродячими артистами. Они были молоды и талантливы. Они смеялись и жевали зеленые яблоки. Возок подъезжал к небольшому городку. У въезда в городок стоял патруль: лица солдат… это были те самые лица, которые окружали Эвридику сегодня. Командир патруля с лицом судьи сказал артистам:
- В город нельзя: черная оспа.
…играя на черной скрипке, бросая черные розы… Что-то отвечал командиру патруля папа Сеппль - они смеялись. Потом повозка въехала в город - и бросились люди навстречу, и плакали. Не надо плакать, зачем же… смотрите, какие акробаты!
Эвридика играла "Чакону" Баха. Эвридику слушали все. Когда в зал суда вошли судьи, никто не произнес "встать-суд-идет". Потому что Эвридика играла "Чакону" Баха.
А в городе умирали люди. И особенно умирали дети. Все хоронили всех. Но давали артисты концерты - каждый день по нескольку раз. На всех улицах, где умирали люди и особенно где умирали дети. И куда-то улетали, улетали души мертвых… Эвридика играла "Чакону" Баха. Вот и все… Последний аккорд улетел в открытую форточку. Сидевшие в зале поднялись: они приветствовали Баха.
- Садитесь, - сказал судья. А люди стояли.
- Садитесь, - повторил судья. А люди стояли.
Судья зазвонил в колокольчик. Люди вздрогнули и сели.
Приговор выносили тихо и даже немного стыдливо: Эвридика Александровна Эристави и Петр Васильевич Ставский приговаривались к выплате штрафа в размере двухсот рублей каждый.