Скользкий

— А это, случаем, не выморожень? — вовсю орудуя вилкой указал я на вытащенный для кого-то из холодильника графин с темно-рубиновой жидкостью. Вино не люблю, для водки слишком рано, на коньяк денег нет, а выморожень для бодрости духа сейчас в самый раз будет.

— Он самый.

— Сто... Нет, двести грамм. — Я быстро расправился с остатками плова и развернулся к сцене, где несколько человек начали подключать к аппаратуре провода. Выступать кто будет или просто саунд-чек намечается?

— Ваш заказ. — Бармен осторожно выставил на картонный квадратик обычный граненый стакан, на запотевших стенках которого образовались капельки конденсата.

В тусклом освещении бара жидкость казалась совершенно черной. Я взял стакан — оба бармена с любопытством уставились на меня — и влил в себя ледяную жидкость. Крепкий напиток ухнул вниз, на мгновенье заморозил внутренности, а потом взорвался огненной вспышкой. Будь у меня на макушке волосы, уверен — они встали бы дыбом. Ух-х-х, хорошо! Аж темечко заломило. Бармены несколько разочарованно отвернулись и вновь занялись своими делами.

В этот момент заиграла музыка и на сцену, перекидывая микрофон из одной ладони в другую, вышел длинноволосый певец в черной футболке, армейских камуфляжных штанах и ботинках с высокой шнуровкой. Я смахнул с глаз выступившие слезы, но разглядеть других музыкантов не смог: то ли так и было задумано, то ли просто не отладили свет. За столиками захлопали и засвистели. Сразу видно, ценители собрались.

Музыка приутихла, и певец на одном дыхании выдал длинный речитатив:

"Рассчитавшись с удачей последней монетой,

Ухожу я на дно — моя песенка спета.

Впереди у меня мрак холодных подвалов,

Горечь водки... и возможно — путевка в нирвану".

Сначала слова вылетали со скоростью пулеметной очереди, но под конец ритм замедлился, а слова зазвучали с непонятной для меня горечью. Эта самая горечь делала не столь заметным пафос текста.

Заиграл проигрыш. Ритмичная электронная музыка действовала на нервы, и я повернулся к бармену:

— Сколько с меня?

— Три с половиной тысячи, плюс десять процентов за обслуживание, — сверился с записями тот.

Ничего себе, здесь расценочки! Я вытряхнул на барную стойку монеты, отсчитал нужную сумму и ссыпал оставшиеся деньги обратно в карман.

Певец вытер вспотевшее лицо футболкой, дождался нужного места и продолжил:

Хмыкнув, я пошел к выходу. Желания досмотреть выступление до конца не возникло. Не зацепило меня, да и слышал я все это уже где-то.

Как ни странно, алкоголь не расслабил, а только придал дополнительный заряд бодрости. Теперь надо все дела успеть порешать, пока отходняк не начался.

Развернув на столе четвертушку газетного листа с горкой травки посередине, Городовский забил косяк, раскурил его и протянул Стасу. Тот помотал головой и потянулся к стоящей на столе бутылке с минералкой. Сушнячок долбит?

Я прошел мимо, сделав вид, что их не заметил, и уже подошел к двери, когда певец прокричал еще один куплет:

Дверь захлопнулась за спиной, оборвав окончание куплета. А неплохая здесь звукоизоляция.

Постаравшись не зацепить ногами разложенные на полу карты, я пошел обратной дорогой. Никто меня в "Западном полюсе" не узнал. Тем более непонятна реакция Вениамина. Да ну его к лешему. Пойду, найду парней и оттянусь по полной. Поймав себя на желании напиться до поросячьего визга, только улыбнулся: что ни говори, выморожень — штука мощная.

Послав подальше приставшего, как банный лист, продавца самозаряжающихся амулетов, я поднялся наверх и в нерешительности остановился, не зная, куда направиться в первую очередь. Поискать в общаге Патруля Шурика Ермолова и Кота? Или дойти до Селина? Да и Гамлет не так далеко отсюда живет. Дома его, правда, днем застать совершенно нереально.

— Ха, Скользкий! Какая встреча!

От неожиданности я вздрогнул и чуть не скатился вниз по лестнице. Шурик! Не врет поговорка — оно всегда само всплывает.

— Здорово! И как оно? — ответил я на крепкое рукопожатие.

— Да ничего. Зашибись все. — Ермолов внимательно меня осмотрел и прищурился. — Ты никак имидж сменить решил?

— Чья бы корова мычала, — не остался в долгу я. — Морячок...

— И не говори. — Шурик запахнул кожаную куртку, надетую прямо поверх сине-белой тельняшки. — Прикинь, вернулись мы вчера с Нижнего хутора, а у меня из летней одежды только тельник и босоножки. Да! Слушай, мне тут сказали — ты из Патруля ушел?

— Долгая история. А ты, блин, еще здоровее стал, — сменил тему разговора я. Действительно, и так не страдавший дистрофией двухметровый Шурик немного раздался в плечах и согнал жирок с живота. Да и фейс каким-то более прямоугольным стал. — Чего не пьяный еще?

— Успеется. А что поправился — это да, есть такая тема. На хуторе ведь какие развлечения? Брагу ставить и качаться. Но через месяц брагу ставить просто не из чего стало.

— Ну, вы даете! Так что на счет этого дела? Чисто по чуть-чуть? — я щелкнул по кадыку и выжидательно посмотрел на Шурика.

— Да о чем речь?! — жизнерадостно фыркнул тот. — Посидим, за встречу выпьем. Расскажу, что с нами на хуторе случилось, — офигеешь. Только я уже с пацанами договорился — они меня в "Реверсе" ждут.

— Да какая разница, где сидеть? — "Реверс" — забегаловка рядом с общагой Патруля — посещался практически исключительно отдыхающими между рейдами патрульными. Посторонние в здравом уме туда старались не заглядывать. Мне там никогда особенно не нравилось, но ведь вечер только начинается... — Что с вами случилось-то?

— Долгая история, — передразнил меня Шурик. — Сядем — расскажу, а то эффект не тот будет. Слышь, а куда Дрон пропал? Не в курсе?