Страница 177 из 207
В глубине сознания, или, вернее, в своего рода полуосознанной исторической памяти (которая в той или иной степени присутствует в каждом человеке) преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский издавна представали для меня как идущие по своим особенным путям, но идущие все же к единой цели,ни в коей мере не "отрицая", а дополняя, обогащая друг друга. Однако к концу 1970-х годов встала задача доказать это, и пришлось обратиться к длительному и сложному изучению источников и историографии; некоторые результаты этого изучения и излагаются далее.
* * *
На состоявшейся в 1987 году Международной церковной научной конференции "Богословие и духовность" митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим совершенно справедливо сказал: "С середины прошлого века и до наших дней преподобным Иосифу Волоцкому и Нилу Сорскому посвящено очень много работ. К сожалению, в большинстве из них... доминирует тенденциозная традиция либеральной историографии прошлого века, приверженцы которой настойчиво пытались представить преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского вождями двух противоборствующих направлений... Наступила пора демифологизировать схему либеральной историографии, почти заслонившую от нас живые лики святых"2.
Это, повторяю, совершенно справедливые суждения, и стоит только оговорить, что в ряде новейших исторических трудов, созданных в 1950-1980-х годах, все же проступают (хотя такое утверждение может показаться неоправданным и противоречит "общепринятому" мнению) "живые лики святых", и проступают они даже не потому, что работы историков, о которых идет речь, лишены "тенденциозности" (это не так!), но потому, что в них в той или иной мере выразилось стремление досконально изучить реальные события и взаимоотношения далеких времен.
Это относится и к работам уже упомянутого А. А. Зимина, и - правда, в различной степени - к книгам и статьям таких исследователей, как Ю. В. Анхимюк, Ю. К. Бегунов, Н. К. Голейзовский, Р. П. Дмитриева, Н. А. Казакова, В. М. Кириллин, Я. С. Лурье, А. И. Плигузов, Г. В. Попов, Г. М. Прохоров, Н. В. Синицына, Р. Г. Скрынников (в дальнейшем многие из этих работ будут цитироваться).
Даже в тех случаях, когда "тенденциозность" вполне очевидна, объективно воссозданные исторические факты, в сущности, опровергают ее, делают ее бессильной. И, как ни странно такое суждение на первый взгляд, иные сочинения эмигрантских авторов, писавших о русской Церкви, с этой точки зрения сильно уступают работам, изданным в СССР. Например, в 1949 году в Париже,- а в 1993 году в Москве,- издана книга эмигранта Петра Иванова (1876-1956) с многозначительным заглавием "Тайна святых. Введение в Апокалипсис", где речь шла и о преподобных Иосифе и Ниле. Анонимное предисловие к ее московскому изданию начинается такой фразой: "Перед нами удивительная, уникальная книга". И книга в самом деле удивительна и уникальна с той точки зрения, что в ней донельзя искажены многие исторические факты, и в результате преподобный Иосиф Волоцкий объявлен ни много ни мало "лжесвятым", который-де сумел "провести свои антихристовы идеи внутрь церкви Христовой"3.
Кстати сказать, автор предисловия, по-видимому, понимал, что не так уж все ладно в представляемой им книге, и сразу вслед за цитированной фразой счел необходимым отметить: "Это не значит, что нужно соглашаться со всем, что в ней (книге.- В. К.) написано. Мы встречаем утверждения по меньшей мере сомнительные". Но дело здесь даже не в "утверждениях", а в незнании или же извращении исторической реальности. И нельзя не видеть, что ряд работ, изданных в СССР, отличается в лучшую сторону от подобных принадлежащих, увы, вроде бы правоверно христианским авторам - сочинений.
Характерно, что в своем фундаментальном труде "Очерки по истории Русской Церкви" (Париж, 1959) существенно отличающийся от многих своих собратьев эмигрант А. В. Карташев с сочувствием ссылался на ряд работ, созданных, по его выражению, "в подсоветской науке, чуждой старым предубеждениям" и основывающейся на "документальности"4; - в частности, имелись в виду работы о преподобном Иосифе Волоцком. Правда, тут точнее было бы сказать не столько о "чуждости" этой самой "подсоветской науки" прежним "предубеждениям", сколько о настойчивом стремлении новейших историков России иметь дело с достоверными документами, а не с разного рода субъективными домыслами.
Но обратимся непосредственно к историческим фактам, относящимся к личностям и деяниям преподобных Иосифа и Нила. Начать уместно с того, что в новейших работах неоспоримо установлено: никаких хоть сколько-нибудь достоверных сведений о "противоборстве" Иосифа Волоцкого и Нила Сорского не существует, их попросту нет. Верно, что пути святых были различны; однако самостоятельность пути отнюдь не обязательно подразумевает борьбу, враждебность или хотя бы отчужденность. Между тем широко известный эмигрант (в молодости бывший активным членом РСДРП) Георгий Федотов уверенно писал в своей популярной ныне книги: "Суровый к еретикам, Иосиф проявлял суровость и к другим своим врагам. В их числе... преподобный Нил Сорский... В борьбе с Нилом Сорским... Иосиф разрушал традиции преподобного Сергия"5. Вообще, как ни удивительно, были и есть авторы, которые с прямо-таки патологической жаждой стремятся истолковать самобытность как своего рода обязательный повод для противостояния. Так, например, несмотря на то, что именно Пушкин впервые с невиданной щедростью опубликовал в своем журнале "Современник" два с половиной десятка стихотворений очень мало кому известного тогда Тютчева, а последний воспел Пушкина как "первую любовь России", с давних пор и до сего дня пропагандируется не имеющая никаких фактических оснований версия, согласно которой эти великие поэты были чуть ли не врагами6.
Прежде чем обсуждать вопрос о своеобразии путей преподобных Иосифа и Нила, необходимо точно и подробно выяснить, как и почему сложился "миф" об их "противоборстве", ибо без этого выяснения едва ли возможно действительно очистить "живые лики святых" от заслоняющего их лживого тумана.
В исторической действительности имело место определенное противоборство направлений, известных сегодня под названиями "иосифлянство" и "нестяжательство" (хотя и здесь, как мы еще увидим, дело обстояло не столь уж просто, и граница между иосифлянами и нестяжателями далеко не всегда может быть четко проведена). Но это противоборство, начавшееся, как доказано, уже после кончины преподобного Нила Сорского (7 мая 1508), было неправомерно, без каких-либо фактических доказательств перенесено на взаимоотношения самих преподобных.