Заданное значение судьбы

В последний раз прозвучал гонг. Сцепившийся с "зеркальником" ветеран подкатился к ногам последней Вплетающейся и коснулся края её платья. Призраки исчезли, и десятка три воинов прекратили отчаянный бой - они опоздали. Каменный пол Большого зала был усеян неподвижными телами, словно тут снова кипела битва. Большинство воинов вставали сами, пошатываясь и тяжело дыша, однако некоторым, растратившимся до последней капли, потребовалась помощь целительниц - совсем как после настоящего боя. Хотя это и был бой - бой за женскую красоту.

Лабиринт рассыпался дождём сверкающих искр, выпуская тех, кто не прошёл даже первого этапа состязания. Сконфуженные, они торопливо отходили к стенам - в следующий раз возможность победить представится только через год. Вестница проводила глазами пары, исчезающие в гротах Первой Пыльцы, и перевела взгляд на четверых ветеранов, ждущих её слова. Она рассматривала их несколько секунда, а потом произнесла небрежно:

– Ты, Лагарто.

Статный орт, гибкий, словно существо, имя которого он носил[3], улыбнулся и сделал шаг вперёд, к ступеням пирамиды Вождей. Двое из отвергнутых промолчали, однако третий, кряжистый и крепкий, неожиданно тоже шагнул вперёд и не проговорил, а скорее прорычал:

– Нет!

В Большом зале Катакомб воцарилась полная тишина - такого не ожидал никто.

– Ты будешь спорить с решением Матери-Ведуньи, Осо? - спросила Муэт ледяным тоном, глядя на дерзкого так, как будто видела его впервые.

– Не буду, Старшая. Но ты выбрала себе мужа, а не Вождя. А я смогу быть - и буду! - лучшим Отцом-Воеводой, чем Лагарто. Твоё ложе - это твоё дело, но Вождём стану я, а не он. А если выбранный тобою с этим не согласен, я вызываю его на поединок - закон племени гор это позволяет.

В зале по-прежнему висела тишина - тысячи ортов ждали, что скажет Вестница. Она могла подтвердить своё решение, и тогда Осо пришлось бы с ним смириться. Однако Муэт видела, что Лагарто явно смутился, и медлила. "А почему бы и нет? - думала она, глядя на Осо. - Как говорила Азуль: "Власть не навязывают - её берут, если действительно хотят взять!". А я дарю власть Лагарто - дарю, потому что он мне симпатичнее как мужчина. Но ведь кроме меня, есть ещё тысячи воинов, которые пойдут в бой по слову Отца-Воеводы - и может быть, пойдут совсем скоро! Осо прав, моё ложе - это моё дело: кто мешает мне взять для любовных утех и Лагарто, и того же Лобо? И поэтому…".

– Хорошо, пусть будет так - пусть Вождём станет тот из вас, кто победит в поединке. А насчёт моего ложа, - добавила она, обращаясь к обоим ветеранам, - этот вопрос мы решим позже.

Лагарто не был трусом - понятие "трусость" вообще малознакомо воинам гор. Орты веками жили в условиях непрерывной войны, и естественная смерть была для них скорее неестественной. Он не жаждал поединка, но и не собирался от него уклоняться - смущение ветерана объяснялось только неожиданностью поступка Осо.

Со своей стороны, Осо не склонен был недооценивать противника. Превосходство в физической силе давно уже не являлась решающим фактором - времена каменных топоров и железных мечей ушли безвозвратно. В магической схватке обычно побеждал более умелый - тот, кто быстрее аккумулировал свободную энергию и лепил из неё нужные боевые формы.

Разойдясь по противоположным концам зала, соперники медленно пошли навстречу друг другу - в полной тишине их шаги рождали шуршащее эхо. Муэт нашла глазами Сирин, и целительница понимающе кивнула. Умудрённые ведуньи, до этого спокойно созерцавшие празднество, подобрались, мгновенно превратившись из пожилых женщин в тугие пружины. Поединок такого рода не предполагал смерти одного из противников, однако Мать-Ведунья хорошо видела багровую ауру Осо, видела она и то, как разгорается аура Лагарто. Вестнице совсем не хотелось возвращения к диким обычаям той тёмной эпохи, когда орты беспощадно резали друг друга из-за женщин, которых становилось всё меньше, - если соперники войдут в раж и сцепятся насмерть, магини тут же их разнимут.

Воздух в зале застонал - Осо ударил первым. Его облитый золотистым сиянием кулак молотом падал на голову Лагарто, но тот неуловимым движением переместился, и рука Осо встретила пустоту. А затем затаившие дыхание зрители увидели настоящий танец молний, ярко заполыхавших в самом сердце Катакомб.

Ветераны не уступали друг другу во владении боевой магией - не зря племя сочло их обоих достойными звания Вождя. Разница между ними была лишь в стиле ведения боя: Осо обрушивал на Лагарто мощные потоки энергии, а тот ловко уклонялся, не забывая при этом нанести ответный хлёсткий удар, заставлявший противника морщиться от боли. Внешне это походило на попытки с размаху срубить топором гибкий прут, гнущийся, но не ломающийся, и к тому же хлещущий в ответ по топорищу. Поединок затягивался, и исход его был неясен - никто из соперников не собирался уступать. Осо надеялся в конце концов поймать вёрткого Лагарто сокрушительным ударом, а тот расчётливо выматывал своего могучего противника, внимательно следя за уровнем его энергии. И постепенно ловкость одолевала силу.

Осо понял это раньше, чем кто-либо ещё в зале. Он глухо зарычал, широко раскинул руки и кинулся на Лагарто, сознательно ослабив свою защиту и сконцентрировав энергию на "клещах", не оставлявших сопернику свободы маневра. Яркие ленты огня били его в лицо и грудь, высекая тонкие струйки крови там, где удары Лагарто пробивали защиту, - Осо шёл. На лице упрямого орта расплылся широкий кровоподтёк, из-под лопнувшей на скуле кожи забелела кость - Осо шёл. Грудь ветерана превратилась в сплошной ожог, но он шёл и шёл, зажимая противника своими смыкающимися "клещами".

И Лагарто не выдержал. Он попытался остановить захват, перебросив всю энергию на защиту, однако тут Осо был явно сильнее. Светящийся кокон вокруг тела Лагарто ещё какое-то время противостоял натиску, а потом исчез, и руки Осо сомкнулись на горле соперника.

Лагарто захрипел, оседая на пол и судорожно проталкивая воздух стиснутым горлом. Всем уже было ясно, кто победил, но залитый кровью победитель и не думал ослаблять свою смертельную хватку, словно перед ним был не сородич, а по меньшей мере один из высших лордов Города. И тогда запястья обезумевшего орта стиснули невидимые каменные ладони.

– Остановись, воин, - спокойный голос Матери-Ведуньи окатил разгорячённого Осо потоком холодной воды. - Прибереги свою боевую ярость для элов. Ты победил - тебе быть Отцом-Воеводой. И ты станешь моим мужем. Одним из мужей, - добавила она, подумав при этом: "Вот если бы ты дрался исключительно за мою благосклонность…".

Даже умудрённая ведунья всё равно остаётся женщиной.

Муэт опустила вытянутые вперёд руки, и тиски на запястьях Осо разжались. Ветеран - вернее, уже Вождь, - помотал головой и помог Лагарто встать на ноги. К ним уже спешили целительницы, а Вестница вдруг услышал тихий голос Роя-Призрака - она и не заметила, как и когда он оказался рядом с ней.

– Прости, Старшая, что отвлекаю тебя в такой день, - голос ментора звучал ровно, но Муэт насторожилась: Призрак не стал бы во время Праздника Цветов беспокоить хозяйку племени по пустякам. Сирин и Рой были ближайшими помощниками Вестницы, заменяя её, когда она была занята, - есть дела, которые ни на минуту нельзя оставлять без внимания.

– Что случилось?

– Пришла весть от Водяных: восточные орты высадились на Южном материке. Они продвигаются к Новому Городу - ты о нём знаешь. И ещё одно: мне не нравится, как дышат недра - такое ощущение, что там плетётся какая-то злая паутина.

Магиня-Старшая выслушала Роя, и её пальцы стиснули зверинолапые подлокотники кресла. Она с минуту молчала, обдумывая услышанное, а потом ответила, не поворачивая головы и не меняя выражения лица:

– Кажется, долгий мир подошёл к концу. Утром соберём Вече и решим, что делать. А сегодня пусть будет праздник - может быть, последний. Катакомбы стояли тысячу лет - они простоят и ещё одну ночь.

3

Lagarto - ящерица (исп.)